– Ага, – заорал диджей, показываяпальцем на шприц, лежавший на полу, – вот оно, орудие убийства!

– Лиза, ты жива? – кинулась я ксотруднице «Русского радио».

– Вроде да, – прохрипела та,вставая, – она меня уколола больно, вот сюда. Но я сумела вывернуться.

– Надо срочно звать милицию, –бушевал Бруно, – такая улика!

Крыжовников, стоя коленями на спинеповерженной Полины, молча, сопя от напряжения, связывал своей секретарше руки.

– Врача вызывайте, – заоралая, – как вы посмели так рисковать. Вдруг бы она отравила Лизу!

Пристрелила ее!!! Удушила!!! Зарезала!!! Выуроды!!!

– Мы же были рядом, – началоправдываться Бруно.

– Нам нужны улики, – пропыхтел Сергей.

– Их у вас полно! – не успокаиваласья. – Материалы слежки, прослушки…

– Мы не можем их представить вофициальные органы, – морщась, пояснила Лиза, – подведем людей,которые ради нас нарушили закон…

– Поэтому, – подхватил Сергей,перебираясь от связанных рук Полины к ее ногам, – поэтому мы и расставилиловушку. Написали письмо, указали этот адрес. Так и знали, что она клюнет!

Мне вдруг стало жарко, щеки вспыхнули изнутриогнем.

– Что-то я не понимаю… Полина клюнула написьмо, которое написала сама? Это как?

– Ты ничего не поняла, – протянулБруно.

Лиза засмеялась, а Сергей схватил пряди черныхволос и поднял голову лежавшей.

– Смотри, горе-детектив, – велел он.

Я уставилась в красное, злое лицо секретарши.

Ее карие глаза были полны такой ненависти, чтомои ноги подломились в коленях. Я медленно опустилась на пол и прошептала:

– Нет, это невероятно!

– Узнаешь? – прищурился Сергей.

Я молча кивнула, слова не шли из горла. Былоот чего онеметь.

Злобная морда принадлежала не Полине. Передомной со связанными руками и ногами лежала…

Юля.

Прошло три недели, заполненные работой. Утром,ровно в шесть я выскакивала из кровати и, забыв почистить зубы, кидалась кписьменному столу. Ручка бойко бегала по бумаге, мне ничего не мешало, хотяСеня, Томочка, Кристина и Никита давно вернулись домой. Домашние славноотдохнули, загорели, и квартира снова наполнилась шумом. Как правило, яотвлекаюсь, услыхав боевые вопли, с которыми Никитос носится по коридору. Еще унего полно машин, которые жужжат, звонят, трещат, а на Новый год Олег подарилмальчику ружье, стреляющее большими пластмассовыми шариками. Мало того что оноиздает оглушительные звуки, так еще «пули» норовят попасть то в люстру, то всервант с посудой – в общем, Куприн купил замечательную вещь, которую следуетпреподносить детям злейших врагов. Олег вообще «автор» ужасных подарков. Этоему пришла в голову славная идея вручить Никитке барабан.

Мальчик пришел в полный восторг и бил винструмент с утра до ночи. В конце концов даже сверхтерпеливая Томочка невыдержала, и ударное устройство было тайком отправлено на помойку. Но не успелимы перевести дух, как Олег, широко улыбаясь, принес губную гармошку.

Милые мои, если у вас в доме имеются отпрыскидошкольного возраста, никогда не приобретайте ничего, издающего звуки. Никитоссвоей игрой измотал нам все нервы, я не стерпела и выговорила мужу.

– – Вечно ты всем недовольна, –вздохнул Олег, – лично мне Никитка не мешает!

Я уставилась на супруга. Естественно, он же неслышит «мелодий», уходит в то время, когда Никитос еще спит, возвращается,когда мальчик уже видит пятый сон. Это я, сидя над рукописью, теряю нитьповествования, слушая безостановочный, заунывный вой.

Но сейчас меня ничто не отвлекало.

Вернувшийся с рыбалки Куприн сначала неразговаривал со мной. Обычно, поняв, что муж сердится, я начинаю лебезить,трясти хвостом, готовить его любимый грибной суп, жарить котлеты и исправногладить рубашки. Мне делается не по себе, когда я слышу ледяной голос Олега, носейчас я просто не обратила на Куприна никакого внимания, Пару дней Олег дулся,затем с недоумением спросил:

– Что у нас происходит?

Я вынырнула из рукописи:

– Ты о чем?

– Пятый день едим гречку!

– И что?

– Хочется картошки! Жареной.

– Попроси Томуську, онаприготовит, – пробормотала я, надеясь, что муженек сейчас снова обозлитсяи уйдет.

Мне предстояла трудная задача: описать закутокс занавесками так, чтобы читатель ясно представил место действия. Значит, подпотолком полукруглый карниз. С него свисают до полу грязные драпировки. Встене, в которую упирается, заканчиваясь, коридор, две двери, зачем-то тожеприкрытые гардинами. Между ними выступающий простенок. Выходя из одной двери,вы не видите того, кто входит в другую. Я подошла со стороны коридора,отдернула занавеску и…

– Эй, Вилка! – позвал Куприн.

– Что?!!

– Тома говорит, картошки нет, ты некупила.

– Угу!

– Но я хочу есть.

– Угу.

– В конце концов, дадут мне обед?

– Угу.

– Вилка!

Как раз в этот момент я окончательнозапуталась в драпировках и, обозлившись, рявкнула:

– Хочешь картошки?

– Да!

– Кушай на здоровье!

– Ее нет!

– Сходи и купи.

– Кто? – попятился Куприн. – Я?Сам?

– Именно, – кивнула я, – содной стороны, мне некогда, с другой – жареной картошки хочешь ты, с третьей –позволь напомнить, что я женщина, а слабому созданию не положено таскатьтяжелые сумки.

Выпалив эту фразу, я схватилась за ручку. Вотсейчас Олег точно обозлится, наорет на меня и уйдет. Ну? Отчего он молчит?

Внезапно муж подошел и поцеловал меня.

– Прости, Вилка, – тихо сказалон, – я свинья.

Ручка выпала у меня из пальцев.

– Олег! Ты заболел? – Я обалдела.

– Я просто отвратительно ведусебя, – вздохнул Куприн, – только сейчас понял. Ты работай!