– Насколько велика сумма?

– Ради вас же самой я не могу назвать вам ни сумму, ни процентную ставку. Вы понимаете?

– Да. Меня нельзя обвинить в разбалтывании того, чего я не знаю.

– Вот именно.

– Ну, тогда я бы предположила, судя по вашему разговору с Гарри Элдером, что они и не собирались получить этот заем.

– Так какой была бы ваша реакция?

– Я бы…– Она как-то растерянно посмотрела на него. Ее глаза медленно расширились, а рот полуоткрылся.– Я спросила бы себя…– Она покачала головой:– Нет.

– Продолжайте.

– Я спросила бы себя о Джо Лумисе,– сказала наконец Вирджиния высоким изумленным тоном.– Я спросила бы, что означает тот факт, что Лумис одновременно и за Джет-Тех, и за билль об отделениях сберегательных банков?

– И что вы ответили бы себе? – спросил Палмер.

– Я… я не знаю. Действительно, не знаю.

– Я тоже.– В огромном кабинете голос Палмера прозвучал мрачно. Он кашлянул.– Пока не знаю,– добавил он. Слова отдались приглушенным эхом в дальнем углу громадной комнаты. После долгого молчания Вирджиния встала. Ее лицо почти ничего не выражало, так, словно ничего не было сказано. Тем не менее Палмер угадал в этом нечто другое – нарочитую безучастность, демонстративно подчеркивающую, будто ничего не случилось. Бальзам на рану. Он слегка улыбнулся, и это движение почти болезненно растянуло его губы.

– Итак,– произнес он, просто чтобы сказать что-нибудь.

– Могу я помочь вам своими ответами? – спросила она.

– Пока нет. Вы, впрочем, уже помогли.

– Я хочу вам помочь.

– Я еще попрошу вас. Не беспокойтесь.

– Вы обещаете?

– Да,– заверил он ее.

– Тогда я возвращаюсь к своей машинке,– сказала она,– Ах да…

– Да?

Она сунула руку за ворот своего платья.– Здесь кое-что есть,– сказала она.– Вот. Это ваше.– Она вытащила его потерянную булавку и протянула ему.

– Бог ты мой! – Он взял булавку.– Спасибо.

Она кивнула:

– Я хотела оставить ее у себя.

– Только не там. Вы могли уколоться.

Она опять кивнула:

– Я знаю.– Она медленно повернулась и пошла к двери.– Напороться, так будет точнее.– Открыла дверь и вышла.

Только к полудню секретарша Палмера наконец нашла Бэркхардта.

– Лэйн,– сказал Палмер в трубку,– давайте позавтракаем вместе.

– Я в другом конце города, Вуди.

– Я встречу вас там.

– Я не хочу заставлять тебя так далеко тащиться, Вуди.

– Ничего.– Палмер взглянул на пальцы своей левой руки, катающие галстучную булавку взад и вперед.– Через полчаса? Бэркхардт мгновение колебался.

– Тогда я сам приеду.

– Как вам угодно.

– 12.40. «Юнион лиг».

– Нет,– возразил Палмер,– какое-нибудь место, не забитое финансовыми типами.

– Секреты?

– Ничего определенного,– уверил его Палмер.– Что-то вроде отчета о текущих делах. Ближайшие несколько недель я буду в разъездах и хотел бы с вами посоветоваться кое о чем.

– Вуди, ты не нуждаешься ни в каких моих советах, ты знаешь это сам.

– Давайте встретимся в стороне от проторенной дороги. На Второй авеню, по-моему, в районе сороковых улиц есть ресторанчик, где можно закусить.

– Это уже так далеко от проторенной дороги, что дальше некуда,– сказал Бэркхардт.– Ладно, Вуди. Кажется, ты так и не перерос эту чепуху детективных романов.

– А кто-нибудь перерос? – спросил Палмер. Он опустил трубку прежде, чем Бэркхардт смог ответить. Нажал на кнопку городского телефона, узнал в справочной номер ресторана, позвонил и заказал столик.

Посмотрел на часы, увидел, что у него еще много времени, и откинулся в кресле. Слишком много времени, подумал он. У него было особое ощущение напряженности перед боем – обостренная реакция на окружающее, серии бесцельных, незначительных действий – отвлекающий маневр, что угодно, лишь бы удержать мысль от рывка вперед. Он кинул на стол булавку и следил за тем, как белый шарик-головка, быстро поворачиваясь, описывает широкую дугу. Затем он подтолкнул ее, наблюдая, как она снова начала вращаться.

С самого утра Палмер размышлял, правильно ли он сделает, если прямо выложит Бэркхардту свои подозрения. Много ли уже знает стреляный воробей? Если он еще ничего не знает, приведет ли его в ярость неожиданное сообщение, побудит ли к какому-нибудь действию, способному лишь повредить делу. Если же Бэркхардт что-то знает или чувствует, лишат ли его присутствия духа подозрения Палмера? Или же они покажутся ему высосанными из пальца и настроят его против Палмера?

Конечно, они выглядят неправдоподобно, настолько неправдоподобно, насколько это вообще возможно, и все же в них был смысл, убедился теперь Палмер. Да, самое ужасное, что в них все-таки был смысл.

Палмер взял булавку и попытался решить, что же с ней делать. Точно такая же была воткнута в его галстук. Можно положить лишнюю в стол или в карман. Или же просто выбросить в корзину. Почему бы и нет? Всего лишь кусочек металла с крошечной керамической круглой головкой. Неужели он настолько глуп, чтобы хранить эту булавку как память? Господи! Он же перепутает ее с другими булавками, и получится абсолютная нелепость. А она хотела сохранить ее. Зачем ей это?

Палмер опустил булавку в нагрудный карман и поднялся. Он быстро подошел к огромному окну и посмотрел на солнечный зимний пейзаж. Сентрал-парк, даже с обнаженными деревьями, выглядел спокойным и опрятным и таким идеально естественным, каким может быть только произведение рук человеческих. Некоторое время Палмер наблюдал за высокой блондинкой в ярко-красном пальто, которая вышла из магазина «Бонвит» и направилась к «Плаза». На этом расстоянии она казалась ростом около 180 сантиметров. Если бы не цвет пальто, это могла быть Эдис. У нее был такой же стремительный шаг борзой и светлые волосы, как у Эдис, и тот же угловатый взмах рук. Выглядела она в высшей степени привлекательно.

Интересно, что он почувствовал бы, подумал Палмер, если бы это в конце концов оказалась Эдис в новом пальто. Он поспешил прикинуть высоту ее каблуков. На таком расстоянии это было почти невозможно сделать даже с его острым зрением. Но что-то в ее походке убедило Палмера, что на ней туфли с очень высокими каблуками, по крайней мере такими же, как у Вирджинии Клэри. А Эдис очень редко носит каблуки выше пяти сантиметров. Значит, это не Эдис. Но она очень привлекательна.

Черт бы побрал эту историю, подумал Палмер, резко отворачиваясь от окна. Он пытается размышлять о слишком многих вещах сразу.

Палмер надел пальто и, выйдя из банка, направился на восток. Дошел до Второй авеню и довольно долго шагал по ней до ресторана – достаточно долго, чтобы выяснить, не следит ли за ним кто-нибудь.