Дафна взяла меня за руку.

– Давай пойдем домой и поговорим об этом. Если ты хочешь, чтобы я забрала Лолли позже, я заберу. Он ведь не знает, как я выгляжу, правда?

Я кивнула и позволила ей отвести меня домой. Войдя в дом, Дафна усадила меня за сосновый кухонный стол и приготовила мне чашку чая.

– Мы можем переехать, если хочешь, – предложила она, протягивая мне кружку и садясь рядом со мной. Мы все еще были в пальто и сапогах.

– Я не могу продать коттедж. Особенно сейчас, когда… когда… – Я не могла заставить себя произнести имя Нила. Мы были в ловушке.

– Тогда мы могли бы сдавать его в аренду. Переехать куда-нибудь еще. В город. Там легче спрятаться.

– А если кто-нибудь найдет… его?

– Если мы сдадим дом в аренду, арендаторам будет запрещено перекапывать сад. Мы включим это в договор аренды.

Меня затошнило.

– Даф, я должна быть честной с тобой. Насчет Виктора.

Она откинула челку с лица.

– Что ты имеешь в виду?

– Он… У нас никогда не было романтических отношений. У нас никогда не было секса. Он был моим врачом.

– Твоим врачом? Я не понимаю.

– Он был моим врачом по лечению бесплодия. Но он…

Я сглотнула. Я так старалась выбросить его из головы последние три года. Предательство, которое я пережила. Страх. Все это еще было таким болезненным… Его угрозы забрать тебя.

– Он сделал кое-что ужасное.

Она потянулась через стол и взяла меня за руку.

– Что… что он сделал?

– Он обманул меня.

– Как?

Это было облегчением – раскрыть тайну, которую я скрывала все эти годы. И я рассказала ей все.

* * *

Почти четыре года назад мы с Одри обратились в клинику доктора Виктора Кармайкла в Харрогейте, где женщины лечились от бесплодия. Виктор казался таким милым, таким заботливым, и, когда мы объяснили ему наше затруднительное положение, он заверил нас, что уже помогал однополым парам. Как только был выбран анонимный донор, доктор записал меня на процедуру. Мы с Одри всегда уговаривались, что вынашивать ребенка буду я.

Сейчас, вспоминая те сеансы в кабинете Виктора, я понимаю, что понравилась ему. Но тогда я по наивности думала, что ему просто нравится мое общество, ведь мы были примерно одного возраста. Только позже я поняла, что это не так.

Я быстро забеременела, хотя в свои тридцать три года была старше, чем считалось нормальным для таких процедур в середине 1970-х годов. Это было дорого, и мне пришлось использовать часть денег, которые оставили мне родители, но я была так счастлива, что все получилось.

А потом Одри разбила мне сердце.

Она должна была быть в восторге от того, что я так быстро забеременела, но по мере того, как рос мой живот, отдалялась от меня, пока в конце концов не призналась, что не может представить себя в роли родителя. Это было не то, чего она хотела. Одри ушла от меня и переехала обратно к своим родителям. Я была опустошена, напугана, одинока и находилась на четвертом месяце беременности. При следующем визите к Виктору я не выдержала и призналась ему во всем. После этого мы стали друзьями. Он заходил ко мне, чтобы убедиться, что я правильно питаюсь, и приглашал меня куда-нибудь – в театр или на ужин в ресторан, который я никогда не смогла бы себе позволить. Я наслаждалась его обществом. Он был умным, обаятельным человеком. И я не считала это переходом границы между пациентом и врачом, хотя сейчас понимаю, насколько бесхитростной я была. Но мне было настолько одиноко, моя сердечная боль была настолько сильна, что я была благодарна ему за внимание. В конце концов, он знал, что я лесбиянка. Когда пришло время продлевать мой договор аренды квартиры, Виктор пригласил меня поселиться у него.

– У меня есть прекрасный большой дом, – сказал он. – И я одинок. Позволь мне позаботиться о тебе. Ты не должна быть одна в такое время.

Я была удивлена, что он до сих пор холост. Вокруг этого красивого, привлекательного мужчины должны были виться женщины. Но когда я спросила его об этом, Виктор отшутился, что он трудоголик и у него нет времени на жену и детей, пока он строит свою практику. Его дом был потрясающим и находился на одной из самых благополучных улиц Харрогейта. Я не могла отказаться. Возможно, если бы рядом были мои родители или друзья – мы переехали всего за несколько месяцев до моей беременности, чтобы быть рядом с семьей Одри, – тогда я могла бы не поддаться на эти уговоры. Но я была убита горем, напугана и наивна, о, столь наивна… и я восхищалась Виктором. Уважала его.

К сожалению, он не уважал меня.

Поначалу все шло хорошо. Мы притирались друг к другу. Но потом Виктор стал проявлять собственничество: когда я уходила куда-то, он спрашивал, куда я иду и с кем. Я работала уборщицей в местном кинотеатре, раздавала мороженое после фильмов категории «Б», и когда подружилась с одной женщиной, он начал ревновать. И тогда я поняла свою ошибку. Возможно, у меня не было романтических чувств к Виктору, но у него ко мне они были. Я стала замечать и другие вещи: он говорил мне, что я должна есть, во что одеваться, сколько мне нужно спать. Я не могла вздохнуть свободно. И если я не слушала его «советов», он проводил следующие несколько дней, игнорируя меня, хлопая дверьми и обходя меня стороной.

Однажды вечером, когда я поздно вернулась с работы, Виктор набросился на меня, обвинил во взбалмошности и сказал, что я должна вести себя как будущая мать. Я в шоке уставилась на него. Мы должны были быть друзьями, но я чувствовала, что нахожусь у него в подчинении. Мы поссорились, и я сказала ему, чтобы он не лез не в свое дело, что он мой друг, а не любовник, и уж точно не будущий отец.

Никогда не забуду, как он посмотрел на меня. Самодовольно, как будто знал секрет, который я не знала.

– Вообще-то, – возразил он, насмешливо кривя губы, – так оно и есть.

– Что ты имеешь в виду? – спросила я, но холодная рука стиснула мое сердце, когда до меня дошло, что именно он сделал.

– Зачем использовать анонимного донора спермы, если можно воспользоваться моей? – сказал Виктор. Это прозвучало так непринужденно. Он ввел свою сперму в мою матку без моего согласия. – Почему ты так смотришь на меня? Это не противозаконно.

Я