– Что значит эта дата? Прошло два месяца после того, как была сделана фотография.

Она судорожно вздохнула.

– Тридцатого мая родился ребенок. Полагаю, это Баттон написала дату, потому что это точно не моя рука. Фото было сделано в нашу последнюю встречу с Самтером. Он приехал на неделю в марте, и мы устроили вечеринку в честь Дня святого Патрика – для нас троих. Вернее, ее устроила Баттон, сказав, что мне одиноко и для поднятия духа требуется небольшая вечеринка, пусть даже самая скромная. Самтер меня удивил – просто неожиданно появился, хотя мы его не ждали. Мы прекрасно провели время – в основном вспоминая те счастливые дни, которые мы провели на озере, когда были моложе. – Мать на мгновение задумалась и умолкла, после чего заговорила снова: – Когда я разрешаю своим воспоминаниям вернуть меня в прошлое, я никогда не позволяю им пойти дальше той недели.

Я ловила каждое ее слово, одновременно поглядывая на солонку и фотографию. Их явно положили в сумку специально, чтобы мне что-то показать.

– Как ты думаешь, кто положил их мне в сумку? – спросила я, когда мать умолкла. Она пару секунд рассматривала солонку.

– Меня мучает тот же вопрос. Думаю, это Хейзелл, потому что ребенок был бы ее сводным братом или сестрой.

– Возможно, это и есть ее незаконченное дело, – предположила я. – Она хотела раскрыть секрет, прежде чем двинется дальше.

На лице матери читалось сомнение.

– Возможно, по крайней мере, отчасти. Это также объясняет, почему Анна пыталась этому воспрепятствовать. Ее ненависть ко мне и ревность к Самтеру не исчезли со смертью. Но накал страстей в этом доме не соответствует обстоятельствам. Есть что-то еще. Что-то, что связано со мной. Нечто большее.

Крик Сары заставил меня вскочить с места. Я бросилась в дом и пулей взлетела вверх по лестнице, мать – за мной следом. По мере того, как мы приближались к детской, крики становились все громче и пронзительнее.

Дверь по-прежнему была закрыта. Но сумка со снежными шарами, которую – я это отлично помнила – я засунула в ящик комода в своей комнате, стояла посреди детской. Держась за край кроватки, Сара тыкала в нее пальчиком и с визгом подпрыгивала – явно от нетерпения, а не от страха. Джей-Джей продолжал крепко спать на спине, раскинув руки и ноги, на его губах играла легкая улыбка. Он был настолько точной копией Джека, что я едва не расплакалась.

Я вынула Сару из кроватки и убрала ей со лба волосы. Она вывернулась в моих руках, чтобы видеть сумку, и продолжила тыкать в нее пальчиком.

– Мммммммм. Мммммммм.

– Что там? – спросила мать.

– Разбитые снежные шары с чердака Пинкни. Сара ими очарована. Ей нельзя прикасаться к ним, но, похоже, она и не хочет. Ей нравится играть с ними в угадайку. Лично я вообще стараюсь избегать контактов с ними, но Джейн и Нола продолжают вынимать их ради Сары.

Словно в знак согласия, Сара начала подпрыгивать.

– Ммммммммм. Ммммммммм.

– Послушай, – сказала Джинетт, протягивая руки к Саре. – Может, ты мне покажешь?

Осторожно подойдя к сумке, я аккуратно открыла ее и убедилась, что внутри лежат только подставки от семи разбитых снежных шаров. Сунув руку внутрь, я наугад вытащила одну и подняла вверх. Это была подставка из Сакраменто. Сара выбросила в стороны маленькие ручки и яростно замотала головой.

– Это значит «нет», – пояснила я.

Она вновь принялась указывать на сумку, поэтому я бросила подставку из Сакраменто обратно внутрь и вытащила другую, на этот раз из Орландо.

Сара сделала тот же жест, что и раньше, и повторила его еще дважды, пока я не вытащила подставку из Майами. Тогда Сара положила голову на плечо моей матери и улыбнулась, а когда я хотела вернуть подставку обратно в сумку, снова пришла в возбуждение.

– Мне кажется, она еще не закончила, – сказала мать. – Поставь эту подставку на комод и попробуй другую.

Мы повторили те же действия еще пару раз, пока я снова не вытащила Орландо, но на этот раз это встретило одобрение Сары, даже улыбку. Я поставила Орландо рядом с Майами и попыталась закрыть сумку, но Сара дала понять, что еще не закончила. Мы вытащили все семь подставок. Постепенно мы с матерью осознали: это не просто игра. Моя дочь – или кто-то еще – пыталась нам что-то сказать. Меня очень тревожило, что этот некто общался с нами через Сару.

Моя дочь угомонилась только тогда, когда мы расположили все семь подставок в том порядке, который она одобрила: Майами, Орландо, Мемфис, Сакраменто, Индианаполис, Цинциннати и Каламазу.

– Господи, что все это значит? – Мать подошла к подставкам с Сарой, но та, похоже, полностью утратила интерес к снежным шарам, и теперь ее внимание было приковано к колье из черного бисера на шее бабушки.

Я вынула из кармана телефон, сделала снимок и собралась отправить его Джеку, но вспомнила, что притворяюсь, будто его не существует. И что мне все равно, что случилось с Джейн, ее домом и его призраками, и что я уже перепоручила его продажу моей коллеге Венди Вакс.

Я сунула телефон обратно в карман.

– Ты можешь немного присмотреть за детьми? – Я начала запихивать подставки в сумку, слушая, как они стукаются друг о дружку.

– Хочу положить их в почтовый ящик Джейн. Они принадлежат ей, и я не хочу иметь с ними ничего общего.

– Мы не можем оставить все как есть, Мелли. Джейн не будет знать, что ей делать.

– Она всегда может попросить Джека о помощи, разве не так?

Зазвонил сотовый телефон матери. Ее рингтон Nessun dorma из оперы Пуччини «Турандот» был неплох, но не такой замечательный, как моя «AББA». Мать посмотрела на экран, затем на меня.

– Это Джек. Я хотела бы ответить – Поступай как хочешь, мама. Главное, дай ему понять, что тебе не интересно с ним разговаривать. И, если он спросит обо мне, скажи, что я умерла. Или переехала в Сибирь. – Мой взгляд остановился на Саре. Дочь смотрела на меня глазами Джека, и мое сердце сжалось. – Если он хочет повидаться с детьми, скажи ему, чтобы прислал Нолу с собаками, и она приведет детей с собой на всю вторую половину дня. При условии, что там не будет Джейн.

Мать вздохнула, и телефон перешел на голосовую почту.

– Я просто пошлю ему эсэмэску. Он настаивает на разговоре со мной, и мне трудно сказать ему «нет».

– Добро пожаловать в мой мир, – пробормотала я и повесила сумку на сгиб локтя. – Я ненадолго.

Я взглянула на все еще спящего Джей-Джея, поцеловала Сару в щечку, вышла из комнаты и побежала вниз по лестнице. Сумка билась о мою ногу, и каждое касание и стук подставок с укором напоминали мне, что, несмотря на обещания измениться, я по-прежнему оставалась старой Мелани – неуверенной в себе, ранимой и жалкой.

На следующее утро я медленно трусила по Брод-стрит, уделяя больше внимания неровным тротуарам, чем тому, кто или что было передо мной. В моей жизни было достаточно неурядиц, так что вывихнутая лодыжка мне совершенно ни к чему. Я предпочитала бегать маленькими улочками к югу от Брод-стрит, но была вынуждена изменить привычный маршрут, чтобы избежать Саут-Бэттери и ненароком не наткнуться на Джейн или ее дом.