Четки. На нем были мои четки. Он не мог умереть, просто не мог. ощущаю, как надрываются внутри душевные струны, и падаю, опускаюсь коленями на пол, не чувствуя физической боли. Кажется, врачи только сейчас замечают неадекватного вида девушку, развалившуюся у боковых стульев, завывающую и всхлипывающую от разрывающей в клочья истерики.

— На помощь! Кто-нибудь! Позовите врача! — слышу женский незнакомый мне голос первой неравнодушной.

— Уже позвал. Я сам ее отнесу, — отрезает мужчина, и в следующий момент я чувствую, как мое лицо обхватывают сильные руки, а в ноздри ударяет знакомый аромат, который я узнаю из тысячи. Пытаюсь сфокусировать зрение на лице человека, подхватывающего меня на руки, но ничего не выходит, потому что мое сознание просто отключается перед тем, как я слышу мягкое, трепетное и заботливое:

— Все будет хорошо, дочка. Я с тобой, — шепчет мне Мэттью Доусон, который каким-то чудом очутился здесь, в Анмаре. А может быть, это моя предсмертная галлюцинация… потому что я не знаю, как жить без Джамаля, если его имя пополнит списки сегодняшних жертв.

***

Мне снится, что я бегу по узкому задымленному лазу. Пламя все ближе и ближе, мне кажется, что его языки цепляют кончики волос и обжигают спину, раскаленная огнем земля оставляет беспощадные ожоги на чувствительных ступнях. Удивительно, но я прекрасно осознаю, что этот кошмар — всего лишь сон, и не могу проснуться, пока в висках пульсируют настойчивые мысли о том, что я должна найти Джамаля в этих подземных лабиринтах, объятых ядовитыми парами дыма и гари.

— Джамаль! Джамаль! — отчаянно кричу, задыхаясь от слез и крупиц смертоносного смога, за один вдох проникающего в легкие. — Джамаль, вернись ко мне! — мир вокруг меня начинает вращаться с бешеной скоростью, колени подгибаются от усталости и бессилия. Медленно теряя сознание, я падаю на опаляющую живот землю, и в момент, когда телом овладевает агонизирующая боль, наконец просыпаюсь в реальности.

Когда открываю глаза, первым делом замечаю, насколько в новом для меня пространстве высокий потолок. Как минимум десять метров разделяют меня с хрустальной люстрой в виде распустившегося лотоса, источающей мягкий свет, успокаивающий мою расшатанную за последнее время, и особенно за этот тяжелый день, психику.

Я не знаю, где нахожусь, но обстановка и интерьер просторного и светлого зала даруют ощущение безмятежности и спокойствия. Песочные и шоколадные оттенки стен и потолка вперемешку с нежно-розовыми акцентами в виде журнального столика и разбросанных на светло-сером диване розовых подушек навевают мысли о заходящем солнце в пустыне… воспоминания о закатах, которые в детстве наблюдала с семьей и однажды с Джамалем.

Я не могу снова потерять свою семью.

Он — моя семья, он — мой дом… ни Запад, ни Восток. Ни Америка, ни Анмар. Мой дом — Джамаль, и я не хочу верить, что мактуб отнимет его у меня теперь, когда я наконец вернулась и обрела свое «истинное я».

Вдыхаю полной грудью, ощущая ароматы дорогой кожи, и кутаюсь в мягкий плед. кто-то заботливо укрыл меня теплым одеялом, намеренно подоткнув под колени часть ткани, чтобы я не простыла под освежающим кондиционером. Папа всегда так делал. Я начинаю вспоминать, как расплывались перед взором напряженные черты лица Мэтью Доусона и вздрагиваю, когда слышу тяжелые шаги, что становятся громче с каждой секундой.

Голова продолжает раскалываться, словно невидимая энергия непрерывно постукивает мне в макушку. Мыслительный процесс дается с трудом, а во рту сухо, как в полуденном Махрусе. Кончиками пальцев я дотрагиваюсь до своей брови, нащупывая на месте ранки, оставленной обезумевшей от ревности Аидой, мягкий пластырь, плотно приклеенный к коже.

События минувшего дня накрывают меня одним залпом, снежной лавиной, от которой мгновенно бросает в дрожь. Едва ли не взвыв от нахлынувшего на меня ужаса и отчаяния, я привстаю на диване, пытаясь скинуть с себя массивный плед, но вовремя подоспевший Мэтью успокаивает меня, опускаясь рядом, и мягко обхватывая плечи:

— Рика, милая, прошу тебя. Никаких резких движений, — настойчивым шепотом просит отец, обнимая меня, поглаживая по спине, пытаясь успокоить неконтролируемый мной нервный озноб. — Врачи строго прописали тебе постельный режим, Рика, — когда внутренняя паника немного отступает, я поднимаю на него взгляд, долго всматриваясь в родные черты лица.

У Мэтью стало еще больше седых волос, но глаза, несмотря на проблески усталости и глубокой печали, источают мощный внутренний свет и заботу по отношению ко мне, его «папиной дочке», которая как никогда сейчас нуждается в опоре и поддержке. Мы одновременно раскрываем руки, чтобы заключить друг друга в удушливые объятия, и я чувствую, как по венам с дикой скоростью разливается приятное тепло, какое всегда ощущается при тактильном контакте с родным человеком. Однако чувства полной безопасности, как в плотных оковах рук Джамаля, нет.

Что с ним… и где сейчас он?

Сердце предательски сжимается от боли, воспламеняясь в груди за секунду, до краев залитое агонией собственных страхов.

— Папа, что ты тут делаешь? Где мы? — быстро и жадно тараторю я, с надеждой встряхивая отца за плечи.

— Ты дома, Эрика, — тяжело выдыхает отец, между его бровей залегает глубокая морщинка, выражающая его сомнения на этот счет. — Или Медина? — его губы трогает легкая улыбка. — Медина Каттан, — поправляет себя он, опуская взгляд на мое обручальное кольцо. — Жаль, что меня не было на твоей свадьбе, милая.

На пару мгновений я торопею, не в силах вымолвить и слова.

— Ты так спокойно говоришь об этом? Откуда ты все знаешь обо мне и Джамале? Где мы, что значит «я дома»? — заваливаю вопросами с новой силой, стараясь «вытряхнуть» из него все ответы, так и не отпуская отцовские плечи.

— Ты на вилле, которую построил для тебя Джамаль, — спокойным тоном поясняет Мэтью, и только сейчас я понимаю, что в том самом «доме» я видела лишь мастерскую Джамаля, где состоялась наша неравная борьба, в день, когда муж украл меня из-под носа Искандера Аль-Мактума.

— Но как ты оказался здесь… что все это значит… — лепечу я, не в силах собраться с мыслями и распутать плотные «узелки» на цепочке последних событий.

— Тебе нужно поесть, прежде чем мы поговорим.

— Нет! Не уходи от ответа, папа! Расскажи мне все прямо сейчас!

«И еще. У тебя действительно есть опекун. Когда я говорил, что он должен был сопроводить тебя в Анмар, я был уверен, что так и будет. Этот человек не фиктивное имя на бумажке. Ты моя жена на абсолютно законных основаниях. Я не подделал ни одного документа, Эрика. Ты моя, помни об этом. А теперь иди.» — глядя отцу в глаза, вдруг вспоминаю едва ли не последние слова, сказанные мне Джейданом.

— Ты знаешь, кто такой Амин Башар, Рика? — спрашивает Мэтт, вскинув брови, пока я пытаюсь сосредоточиться и найти ответ в лабиринтах памяти.

«Если возникнет нестандартная ситуация, то ты можешь доверять только одному человеку, находясь в Анмаре. Его имя Амин Башар.»