— Почему не удалось придерживаться изначального плана и добиться самого благоприятного исхода событий, без большого количества жертв?

— Искандер и ЦРУ активизировались, когда появилась информация о закрытом совещании. Агенты ЦРУ, находящиеся на территории Анмара, были экстренно отправлены в Асад, и вероятность их внедрения на совещание возросла в разы, как и угроза ликвидации настоящего наследника и распространения секретных данных, которые обсуждались на совещании. Поверь, ЦРУ куда выгоднее работать с Искандером, который пообещал Американской стороне большой процент от добываемых алмазов и нефти на срок в тридцать лет. После твоего звонка в штаб все ресурсы ЦРУ и Искандера экстренно бросили на уничтожение мнимого наследника. Это отвлекающий маневр, Рика, вынужденная мера…

— Вынужденная мера?! Папа! Хочешь сказать, что я стала триггером взрыва и возможной смерти Джамаля? — Выдыхаю я, начиная мучительно умирать, ощущая себя так, словно меня схватили за горло железной хваткой и разум перекрыли поступление кислорода в легкие.

— Нет, Рика, нет. Ты не понимаешь, Джамаль знал, на что идет, знал, какие будут риски.

— Он попросил меня сделать это, зачем? Зачем так подставил себя, я не понимаю! — кричу я, нервно оттягивая себя за волосы, ощущая острую боль у корней волос.

— Милая, успокойся. — легко сказать «успокойся», когда стоишь на тонкой ниточке над самой бездной, и любое дуновение ветра может столкнуть тебя в пропасть. А так я вижу свое будущее без Джамаля. Как долбаную пропасть, черную дыру, бессмысленное существование. он не может оставить меня! Не сейчас, никогда! У нас впереди слишком много всего, о чем мы мечтали, несмотря на то, что никогда не признавались друг другу вслух о своих мечтах.

— Папа, мне нужно знать, где он. пожалуйста, позвони Башару. Свяжись с генералом. Сделай хоть что-нибудь. Я уверена, кто-то должен знать, что с ним. умоляю, — вцепившись в форму отца, я заливаюсь слезами, умоляя его предпринять хоть что-нибудь, действовать.

Ожидание невыносимо для меня, каждая секунда неизвестности равна вечности.

— Я уже сделал это, Рика. Тридцать минут назад, до того, как прийти к тебе. Я рассказал тебе все, что знаю на настоящий момент — местонахождение Джамаля

Каттана неизвестно, повсеместно ведутся аресты фигурантов закрытого внутреннего расследования, а также членов семей, причастных к преступной группировке. Большинство из них ждет смертная казнь. Кстати, рыжую девушку… которая хотела отравить тебя и Лейлу, поймали в Черухе и уже заключили под стражу, — внезапно произошедшее сегодня днем кажется чем-то далеким и неважным, незначительным. Воспоминания о беременности Аиды и вовсе не вызывают ничего, кроме равнодушия. Все мои мысли заняты лишь надеждами на то, что Джамаль вот-вот появится в дверном проеме — целый и невредимый. Здоровый. Сильный. Любимый. Вот что действительно важно: ценить каждое мгновение с близкими, любимыми, но, как и бывает, зачастую мы предпочитаем ссориться друг с другом и медленно убивать обидами, оскорблениями, унижением, равнодушием. Осознание масштабов того, насколько дорог тебе родной человек, приходит слишком поздно. Хорошо, что ко мне это осознание пришло вовремя. но так было не всегда, если вспомнить операцию на границе с Израилем.

Я действительно стала другим человеком, наверное, стала собой, Мединой. Какой бы одержимостью ни являлась для меня любовь, как сильно она ни основывалась бы на страсти и эмоциях, сейчас я ощущаю ее куда глубже. Для меня любовь — это когда два человека становятся лучше, находясь рядом, раскрывают в себе новые, самые лучшие и яркие грани. Я не хочу, чтобы это заканчивалось, я не верю, что нам вновь предначертан такой печальный финал.

— Я не могу, не хочу больше. хватит, — порывисто затыкаю уши, сжимая локтями голову, перегруженную потоком новой информацией. — Что с Лейлой? — слабым и упавшим от шока голосом задаю последний вопрос я, вспоминая о том, что девушка находилась на грани смерти.

— Она в больнице. Благодаря тебе с ней все в порядке. Выпишут через пару дней, — папа сжимает мои ладони в своих, будто заранее чувствуя, то, что я собираюсь утопить эту прекрасную комнату и виллу, подаренную Джамалем, в своих слезах.

— Папа, что же мне делать дальше? Папа, я не смогу… без него. И ждать не могу, папа. мне так страшно, — признаюсь я, ощущая, как внутренние плотины срывают с петель, вынося из берегов громкие всхлипы и прерывистые рыдания в голос. Отец прижимает к себе, как когда-то пятнадцать лет назад, когда только привел меня в мой новый дом, и я знаю, что сейчас я ничем не отличаюсь от той едва живой девятилетней крохи.

— Маленькая, тебе нужно успокоиться. И просто ждать.

— Сколько. сколько ждать, — кричу я, пытаясь его оттолкнуть. Мне не хочется, чтобы кто-либо видел меня в таком состоянии, не хочется делиться своими переживаниями даже с отцом. но именно его поддержка и крепкие объятия помогают мне справиться с внутренними порывами выбежать к океану и ринуться в гущу штормовых волн, которые всегда качают море во время грозы. Темнота за панорамным окном вдруг озаряется вспышкой яркого света, к ней почти мгновенно добавляется размашистый раскат грома, заставляющий лепестки люстры хаотично затрепетать на весу.

— Просто ждать, Рика. Ты ничего здесь не можешь сделать, — обнадеживающий голос отца, заглушаемый очередным воем небес, звучит для меня фактически как приговор.

Эрика

Довольно непривычно «загорать» не в открытом купальнике, а длинном платье-рубашке пудрового цвета, подол которого я слегка поднимаю до уровня колен, опасаясь сгореть под жалящим солнцем Анмара. С долей тревоги взглянув на часы замечаю, что их стрелки указывают на цифру одиннадцатью перевожу взгляд на Резу с Эмилией, что увлеченно о чем-то спорят друг с другом, выстраивая замок из мокрого песка. Довольно интересно наблюдать за тем, как они разделяют обязанности при совместном строительстве. Сначала Реза нарисовал и спроектировал будущий дворец и минут пятнадцать объяснял Эми, как они будут его воздвигать, и четко обозначил фронт работ для девочки, приказав ей заниматься женской половиной замка и садом. Мальчик взял на себя проектирование и строительство мужской, самой сложной части жилища и укладкой крепкого забора. Пока Эмили возилась с украшением куполов «замка Аладдина и Жасмин» найденными на берегу Персидского залива ракушками, Реза закончил с крепостью и теперь тщательно проверял ее работу, опуская пару замечаний в сторону Эми, отчего она постоянно надувала пухлые губы и обижалась на друга. Их ссоры длились не больше пяти минут.

На шестую они уже дружно заливаются смехом и кидают друг в друга неиспользованные ракушки. На их лицах отражено все, о чем мечтаю сейчас я: детская непосредственность, беззаботность, счастье… настоящая, искренняя улыбка, спровоцированная порывом души, а не натянутое «нечто», форму которого вынуждены принимать мои губы.