– Но не приехал! – вырвалось у женщины.

Руслана посмотрела на бабушку и увидела, как слезы обиды катятся по морщинам, а старые пальцы безжалостно стискивают трость.

– Ба…

– Я всю жизнь его ждала. Ждала, что откроется дверь, а за ней – Натан. Я тосковала и ненавидела. Но он не явился. А ведь я приезжала спустя десять лет после нашего расставания. Не знаю зачем… Натан был в отъезде. Соседи сказали, что он женился и на время уехал. Я оставила в почтовом ящике письмо, но так и не получила ответа. После этого надежда покинула меня.

Руслана молча обняла бабушку, перенимая на себя каждый горестный всхлип. Она не знала, что сказать. Женщина всегда скрывала эмоции. Но, видимо, Велидар давил на слабые места, а фотография Натана на сером памятнике поставила решающую точку.

– Наверное, мне не стоило приводить тебя сюда, – прошептала Лана.

Кристина Валерьевна покачала головой и отодвинулась:

– Нет, кузнечик, ты правильно поступила. Иногда боль неизбежна, как бы долго ты от нее ни убегала.

Руслана задумчиво посмотрела на могилы Лиззи и Натана. Они оба пытались убежать от боли.

– Я разбила часы Эдуарда. Они валяются где-то в доме. Надо найти их и выбросить, – заявила она.

– Я давно говорила, что часы к расставанию.

– Надеюсь, Марк мне их не подарит, – сухо засмеялась Руслана.

Бабушка с интересом глянула на нее:

– Хочу наконец увидеть твоего Марка.

– Увидишь. К тому же я сегодня узнала, что он – внук графини.

Кристина Валерьевна в немом изумлении уставилась на Руслану. Она смущенно улыбнулась.

– Судьба и правда удивительна. Она не позволила Лили и Натану быть вместе, но свела их потомков. Надеюсь, детка, на этот раз тебе повезло.

Руслана поморщилась.

Они умолкли, подарив минуту молчания покойным. Бабушка переводила взгляд с памятника брата на Лиззи и обратно. На лице застыла безмятежная маска, и Руслане очень хотелось узнать, о чем она думает. Что чувствует?

– Значит, он похоронил Глеба под люпинами, – тихо произнесла женщина.

– Да.

– Лиза обожала люпины. Волчьи цветы. После ее смерти Натан стал сам ухаживать за ними. Я думала, он пытается заглушить боль. А на самом деле он боялся, что я найду тело.

– К сожалению, некоторые ошибки, которые совершают люди, непоправимы. – Лана вздохнула.

Кристина Валерьевна провела пальцами по холодному памятнику. Они дрожали и казались хрупкими и тонкими. Словно десятки лет стерлись, и перед Русланой стояла юная девушка с фотографии. Узкие губы плотно сжаты. Глаза полны горечи и сожаления.

– Перед уходом я крикнула, что он больше мне не брат. Я хотела причинить ему такую же боль. Но лишь усугубила свою. – Женщина отвернулась от могилы. – Пойдем. – Она вышла на дорогу.

Лана заморгала, прогоняя непрошеное видение, и поспешила за бабушкой.

– Я так понимаю, сейчас мы едем к Лили?

Руслана несколько секунд соображала, кого имеет в виду Кристина Валерьевна. У нее никак не получалось связать образ почтенной леди с ясным и мягким именем «Лили».

– Да. По дороге я расскажу тебе все, что знаю.

Женщина кивнула:

– Хорошо. Тогда завтра закажем надпись на памятник Натана. Негоже, что у него пусто. Даже у нее есть. – Она скривилась.

Руслана задумалась:

– И что ты хочешь написать?

Бабушка молчала и продолжала идти вперед. А потом неожиданно замерла и устремила влажный взгляд на небо:

– Моему единственному брату…

И пошла дальше, словно ничего не сказала.

Руслана вытерла шарфом слезы. Слова бабушки означали одно. Она простила Натана.

Кристина Валерьевна смотрела на пробегающие за окном такси пейзажи и прижимала к груди потрепанные листы. Руслана собрала фотографии, сложила в шкатулку. Пришлось рассказать бабушке все, невзирая на присутствие Алексея. Мужчина слушал, затаив дыхание, даже сбросил скорость. Он не встревал в разговор, но периодически охал и качал головой, словно сам страдал от лунатизма.

– Я догадывалась, что в этом доме творится чертовщина. Еще до той фотографии. – Бабушка достала из шкатулки снимок Натана и Лили и постучала ногтем по зачеркнутой мансарде. – Здесь была она. Лиззи. Хотя к тому времени она уже пять лет покоилась в могиле. Из-за этого не было желания возвращаться домой, несмотря на то что я там родилась и выросла.

Завороженная Руслана вздрогнула. Холодные мурашки пробрали до костей.

– Натан обнаружил Лизу к вечеру. Она успела остыть. Повесилась в мансарде. Такая тоненькая, хрупкая, словно девочка. Даже после смерти я ее ненавидела. А когда Натан признался в убийстве Глеба, ненависть разгорелась еще ярче. Я не могла оставаться в Велидаре. Это было выше моих сил. Даже в провинции прошлое не отпустило бы меня. Так что я сделала загранпаспорт и улетела в Россию. Точнее, в СССР. В те времена это была единственная страна, где русамийцам давали льготы на проживание. К тому же отсутствовал языковой барьер. Вечные мысли о том, где жить и что есть, вытравили из головы воспоминания о брате. На время. Потом я встретила твоего дедушку, и когда жизнь наладилась, поняла, что уже не так больно. Не так, но… шрамы никуда не делись.

Лана слушала исповедь бабушки и мысленно восхищалась ее силой духа.

– Теперь я понимаю, что Лиззи не виновата. Она была замечательным человеком до аварии. Но после трагедии ее рассудок помутился. Врачи оказались бессильны. И Натан тоже. Тогда я отказывалась это понимать. Будь я мудрее, то ни за что не бросила бы брата. – Голос женщины сорвался, и она отвернулась к окну. Дрожащая ладонь накрыла изображение Натана на фотографии.

– Ты не виновата, Ба. Любой бы на твоем месте поступил так же. Убийство невозможно простить.

– Да, детка, невозможно, – тихо повторила бабушка.

Они снова въехали во двор особняка графини. Прошло около трех часов, как Лана сбежала, но она надеялась, что Марк не уехал. Они не договорили, и им еще много придется рассказать друг другу.

– Когда начинаешь путешествие в прошлое, трудно остановиться, – засмеялась Кристина Валерьевна.

– Прости, надо было дать тебе отдохнуть, но я не могу больше ждать.

– Какой отдых? О чем ты? После твоего рассказа я еще долго не приду в себя!

Они выбрались из машины, и женщина с восхищением оглядела особняк. А затем помахала в воздухе тростью:

– Эта птичка летала слишком высоко для Натана. Они оба знали это и все равно обожглись. Впрочем, как и я.

– Ты?

Руслана поняла, что еще осталось много подводных камней.

– Я ведь говорила, что в моей жизни тоже был Эдуард. Это брат Лили. Но наша история заслуживает отдельного внимания. К тому же, судя по твоим глазам, ты уже мысленно пишешь книгу. – Кристина Валерьевна улыбнулась.