Пошарив в чужом холодильнике, я нашел кое-что из продуктов и решил приготовить завтрак. Так как мои кулинарные познания ограничиваются приготовлением яичницы и пельменей, пришлось остановиться на полезной и питательной глазунье. Пельменей, несмотря на хваленое сибирское гостеприимство, я не обнаружил. Наверное, те, кто останавливался до нас в этой квартире, все подъели.

Около часу позвонила Инна и как ни в чем не бывало предложила встретиться у нее на работе, в одной из аптек в центре Новосибирска. Я охотно согласился. За ночь телефон полностью зарядился, и антилазер в нем вновь был готов посылать импульсы мощностью в четыре единицы. Правда, пришлось повозиться с одеждой: та, в которой я приехал вчера ночью, вся была в брызгах крови и годилась только в стирку. Пришлось поработать утюгом над новым комплектом.

Наблюдение за редкими прохожими показало, что на улице довольно-таки ветрено и следует взамен испорченной ветровки надеть пиджак, благо полы его скрывают пистолет на поясе. Сегодня оружие мне оставлять было некому, да и незачем демонстрировать миролюбие.

На такси я добрался до указанного адреса. По дороге позвонил Сергей и сообщил новости о Городилове. Не сказать, чтобы я удивился, но и такой поспешности не ожидал. Хотя и мы, и они постоянно действовали в «темноте» и могли только предполагать, что именно известно противнику. Предполагают в такой ситуации, как правило, наихудший вариант. Иногда выход из него находят, нажимая курок собственного пистолета. Не он первый и наверняка не он последний, кто разрешил все проблемы собственноручно, разом и радикально.

В приемной у Инны Ралифовны симпатичная девушка-секретарь с дежурной улыбкой предложила мне войти к директору известной системы аптек.

Инна кивнула мне в знак приветствия и жестом предложила сесть за приставной стол, сама продолжая начатый телефонный разговор. Ухоженное лицо ее не выражало никаких эмоций, словно ни вчера, ни сегодня ничего не произошло. Такая похвальная выдержка наверняка передалась ей от отца, от которого она унаследовала не только внешние черты.

На столе передо мной лежали какие-то бумаги, и от нечего делать, в ожидании своей очереди, я прочел заголовок и в недоумении посмотрел на Инну. Она, закончив говорить, положила телефонную трубку, улыбнулась и сказала:

– Саша, это именно то, о чем ты думаешь, договор об инвестициях. Мы деловые люди, и возникшие проблемы надо решать также по-деловому, без лишних сантиментов. Ради бога, выслушай меня спокойно! Сейчас я не намерена оправдываться. Все предъявления оставь на потом. Если мы сейчас придем к взаимопониманию, я клянусь, отвечу тебе на все вопросы. Если не придем, то можешь меня арестовывать прямо здесь. Только толку от этого будет?

– Я весь внимание! Наручников у меня, как видишь, нет, так что я пришел просто поговорить. Арестами у нас занимаются другие люди.

– А чем занимаешься ты, Александр? Уж не раскрытием ли убийств? Арсен, через свои старые связи в ФСБ, пробовал узнать, кто ты такой, и ничего не получилось. Ты никогда не работал в центральном департаменте уголовного розыска. Вообще неизвестно, кто ты и на кого работаешь. Ты как фантом, появился из пустоты и туда же исчезнешь. Скажи, ты же здесь не из-за убийства отца, а из-за того, что он не смог подписать вот этот самый договор? – Она постучала пальцем по бумагам. – Ведь я права?

– Совершенно верно. Я здесь только потому, что вот этот самый договор остался не подписанным, и российская авиастроительная промышленность лишилась инвестиций на сумму в восемьдесят миллионов долларов США. Я работаю, как нетрудно догадаться, на правительственные структуры, которые занимаются расследованием преступлений, направленных на подрыв российской авиационной промышленности, а значит, на подрыв обороноспособности государства. Убийство сенатора Сарибекова сорвало подписание контракта, имеющего отношение к авиастроению, то есть затронуло сферу наших интересов, и вот я здесь. Как именно называется моя организация, не важно. Но ты могла убедиться, что определенный вес и влияние в обществе я имею.

– Именно поэтому меня еще не арестовали?

– Считай, что так.

– Если завтра исполняющий обязанности директора «Сибирской инвестиционной компании» Кононенко Сергей Никандрович подпишет договор, то?..

– Мало ли что он подпишет!

– Не перебивай меня! Ты можешь просто выслушать, без своих комментариев? Он подпишет договор, и деньги поступят на счет, который тут указан. Точно в срок будут перечислены все восемьдесят миллионов. Это что-нибудь изменит?

– Это не мне решать, Инна.

– Кто может решить?

– В Москве.

– Решай! Договор будет подписан.

– Каким образом? У вас такая долгая процедура созыва совета учредителей, потом…

– Забудь про это! – Она встала из-за стола и возбужденно прошлась по кабинету. – Не будет никаких бюрократических проволочек. Я дам приказ, и все формальности будут улажены. Если нынешний директор посмеет приоткрыть рот, чтобы возразить, то тут же окажется на улице. Следующий будет умнее.

– А Наталья? У нее ведь столько же долей, сколько у тебя? Если она будет против?

– Наталья подпишет то, что я скажу, и объяснять ей я ничего не буду. Саша, пускай тебя не волнуют механизм принятия решения и мнение всех остальных учредителей вместе взятых. В нужный момент оговоренная сумма поступит на счет, и это будет лучшим доказательством того, что договор с нашей стороны исполнен. Ты вернешься в Москву на коне, триумфатором. Не знаю, какие правила в вашей организации, может, тебя наградят орденом или медалью или повысят в звании, но ты…

– Что взамен?

– Если я правильно понимаю, то Киселев уже сегодня официально будет объявлен исполнителем убийства отца?

– Единоличным исполнителем. Совершенно уверен, что по его «дневникам» проведут судебно-психиатрическую экспертизу и придут к нужному выводу: мол, у него съехала крыша от неразделенной любви к Наталье. Во время очередного помутнения рассудка он схватился за винтовку и совершил убийство. И сам помер от стресса, а не от катализатора никотина.

– Ты и про катализатор знаешь? Ладно, об этом после. Как можно объяснить остальные происшествия? Ты бы как все смог представить?

– Под происшествиями ты, Инна, имеешь в виду череду убийств? Или какую-нибудь мелочь вроде того, что меня «Арес» не смог пристрелить? Прости за грубость, у тебя все нормально с головой? С чего это я должен выгораживать тебя?

– Саша, у меня с психикой все нормально, но я прекрасно понимаю, что лучше тебя никто не сможет меня оградить от всех подозрений. Я – это восемьдесят миллионов инвестиций. Твоему руководству что надо, деньги или длительный судебный процесс, на котором будут пытаться доказать мою причастность к событиям последних дней? А если ничего не докажут? Кто против меня даст показания? Отца уже не вернуть, и, по большому счету, какая разница, кто его убил, Киселев или не Киселев?

– Хорошо. А как бы ты сама объяснила эти, мягко говоря, происшествия? Ты ведь наверняка придумала свою версию событий. Кстати, ты знаешь, что Городилов покончил жизнь самоубийством?