Инна принимала меня в наряде, в котором, наверное, достойно встречать уважаемого гостя свободной обеспеченной женщине. Должный ювелирный набор пополнился заколками в виде дельфинов с бриллиантовыми глазами. На хозяйке было короткое темное платье с глубоким вырезом на груди. Полуобнаженные плечи и смоделированная заколками прическа подчеркивали стройную шею. Ноги обтягивали колготки, на ногах – уже виденные мной туфли. Этими своими барскими замашками она вновь поставила меня в неловкое положение: снимать обувь и обувать тапочки или проходить в квартиру в носках? В тапочках я никогда не ходил и в собственной квартире их не имел, в носках, даже совершенно новых, чувствовал бы себя, как босяк на балу у принцессы.

Она с улыбкой наблюдала, как я совершу выбор. Пришлось остановиться на комнатной обуви.

– Как дела? – Улыбку сменила показная настороженность. Инна обладала отменной выдержкой, так что скрывать свои истинные чувства и эмоции она умела. Эта смена благодушия на тревогу должна была бы показать мне, как важна ей наша встреча.

– Как дела? Да никак! Если ты имеешь в виду ответ из Москвы, то мы его еще не получили. Если что-то другое, то дела идут просто отлично! Что может быть приятнее ужина с такой очаровательной дамой, как Инна Ралифовна? Стол уже накрыт или подождать за дверью, пока ответ придет?

– Прошу вас, Александр Геннадьевич! – Она картинно повела рукой, приглашая в гостиную.

– Инна Ралифовна, это мой вам подарок. – Я протянул ей телефонный справочник.

– Мне справочник? Зачем? – изумилась она. Действительно, зачем женщине, при повороте головы испускающей искры бриллиантов в десятки тысяч стоимостью, полиграфическое изделие, выцветшее за ненадобностью на витрине газетного киоска?

– В нем есть телефоны ателье, можно заранее обзвонить и договориться.

– О чем договориться? Саша, ты про что мне втолковываешь?

– Инна, совершенно честно тебе говорю, что если у нас откровенный разговор не состоится, то ты можешь смело обзванивать ателье и заказывать себе эксклюзивную фуфайку. В ближайшие лет десять-двенадцать это будет твоей повседневной одеждой. Я все понятно объяснил? Или-или, другого не дано. Или я получу ответы на все вопросы, или можешь прямо сейчас обзванивать ателье. Ватная стеганая телогрейка в женской колонии – первейшая вещь.

– Сейчас уже поздно, ателье закрыты. Прошу к столу!

В отдельной комнате, я даже затрудняюсь предположить ее повседневное предназначение, был накрыт стол на две персоны. Блюда явно привезли из ресторана. Сервировали стол по всем правилам этикета профессиональные официантки. Не будучи избалованным приемами в высшем обществе, я решил не пытаться изобразить из себя благовоспитанного джентльмена, который по глотку вина может определить количество солнечных дней в году на склонах гор, где произрастал виноград.

– Коктейль? – вновь улыбаясь, спросила она.

– Нисколько не боясь быть отравленным, я сегодня предпочту водочки. Водка есть?

– Бутылку при тебе открывать? – Улыбка вновь сползла с ее лица, что должно было означать обиду. Естественно, травить меня было просто глупо, а раз за разом напоминать хозяйке, что она имеет обычай подмешивать в напитки яд, как-то некорректно. Отравила троих, ну и что с того? Не весь вечер же про это толковать?

– Нет, так дело не пойдет. Мы испортим друг другу настроение, и с этого не будет никакого толку. Меня такой вариант не устраивает. Давай спокойно покушаем, без всяких перепадов настроения. Ты думаешь, что я не жду звонка? По-твоему, я позитивно воспринимаю каждый прожитый здесь день? Посуди сама, в чудном городе Новосибирске я нажил кучу недоброжелателей в местном ГУВД. Если бы мои слова, что Наталья не могла подкинуть винтовку, не были бы подкреплены данными спутниковой разведки, на меня с чувством и знанием дела написали бы длиннейший рапорт в Москву, обвинив во всех смертных грехах. Все бы припомнили. В областной прокуратуре лично на меня наточили зубы за смерть Городилова. Публично сейчас его все сослуживцы осудят, а в душе на меня жабу затаят. Они с Иваном Степановичем вместе виски на праздниках пили, свои мерзкие делишки прокручивали, и вот приехал я и довел целого заместителя прокурора области до самоубийства. Его коллеги с большим интересом бы посмотрели, как меня публично вздернули бы на виселице около оперного театра. Разве не так? Ты думаешь, кто-то в прокуратуре обрадовался торжеству справедливости? Да никто! Неси бутылку.

Она вышла в гостиную и вернулась с запотевшей бутылкой «Столичной», которая не продается ни в каком магазине. Такую специально изготовленную водку пьют почтенные люди, например сенаторы, и голова наутро от нее не болит. Если конечно, не пить всю бутыль разом на голодный желудок.

Я с хрустом открутил пробку, налил рюмку:

– Твое здоровье! – Сенаторская водка мягкая и без противного привкуса. Пить ее можно вообще без всякой закуски. Наверное, на это и рассчитано: собрались сенаторы перед заседанием, бутылка есть, закусить нечем. Не пропадать же добру? Жахнули бутылку из горла и пошли утверждать законы Российской Федерации. Иначе зачем такую водку изобретать и от простых граждан прятать?

Инна, поняв, что беседа предстоит в очень неформальной обстановке, прошла на свое место и, немного склонив голову, продолжила молча выслушивать меня.

– Отменные грибочки! – Я поддел маринованный масленок на вилку, прожевал. – Еще в городе Новосибирске есть две сестры. Одна из сестер думает, что она облагодетельствовала меня и я в порыве благодарности за намеки о совместной жизни должен целовать ей ноги. Ноги целовать я готов, но только как мужчина, а не как лакей. Мужчины целуют женщинам ноги в порыве чувств, лакеи ноги лижут, и в этом большая разница. Она привыкла выбирать себе мужчин, а я привык выбирать женщин. Наталья думает, что я переспал с ней и теперь до конца дней своих буду этим гордиться? Инна, ты кушай, дорогая. А то как-то неприлично, я ем, ты – нет.

– Я, кстати, тебе говорила, с кем надо первым в кровать лечь, – вполне серьезно вставила она.

– Ты говорила, она делала. Инна, не смотри на часы. У тех, кто примет решение, рабочий день не кончается никогда. Итак, в столице Сибири живет еще одна сестра. Ну, с ней все понятно. Я для этой сестры дурной сон, и чем он быстрее закончится, тем лучше. Теперь вопрос: для меня, чем я быстрее уеду отсюда, станет лучше или хуже? Только лучше.

Я налил еще рюмку, выпил, достал сигареты, закурил.

– Меня мучила одна проблема, я никак не мог привязать убийцу Фаины к месту происшествия. Прямо скажу, далеко не сразу я понял, что к чему. С одной стороны, профессионально действовала команда убийц, с другой – мне постоянно вставляли палки в колеса. Все, что я делаю, становилось известно. А со мной информацией никто поделиться не поспешил. Такой вот странный парадокс бытия.

– Теперь ты догадался, как доказать, что убийство Фаины совершил «Арес»?

– «Арес»? А он-то тут при чем?

– Как при чем? Мы же договорились, что он…