Дезмонд присел на кресло второго пилота и стал рассматривать приборную панель. Уровень горючего хороший и не падает; значения большинства других индикаторов он не понимал.

Когда Уорд закончил звонок, Дезмонд спросил:

– Так куда мы…

Уорд достал из внутреннего кармана и протянул сложенный лист бумаги.

Дезмонд развернул его и прочитал единственную написанную от руки строчку.

– Что это?

– Очевидно, записка, оставленная вами прошлым вам нынешнему. Вы вручили ее мне в том самом ангаре месяц назад, когда попросили вырыть туннель. Сказали, чтобы я никому ее не показывал. Даже Эйвери.

Дезмонд перечитал записку.

«Там, где излучина, где кровь обратилась в воду, а тьма – в свет».

– Что это означает? – спросил Уорд.

– Полагаю, ваши люди пытались ее расшифровать?

– Еще как. Над ней бились лучшие контрразведчики ЦРУ и ФБР.

– До чего додумались?

– Излучина, кровь, вода – это указывает на Красную реку или Ред-ривер, и, возможно, Оклахому. Некоторые думали, что это – ссылка на Кровавую реку в Южной Африке, битву с зулусами в 1838 году и заключенный двумя годами позже союз буров с местными племенами – союз «тьмы и света».

– Неплохие теории, – похвалил Дезмонд. Теории действительно были хороши, но ни одна не попала в точку.

– А сами-то вы ответ знаете?

– Знаю. Поворачивайте на восток, в Оклахому.

* * *

Через полчаса Уорд включил автопилот, встал и вышел из кабины. Хьюз развалился на диване у левого борта и дремал. Вырвавшись из рук брата, он чувствовал себя надломленным и сонным.

Уорд некоторое время смотрел на спящую фигуру. Поначалу Хьюз служил для Эйвери точкой проникновения в «Китион», чтобы сорвать план заговора. Исподволь он стал для нее совершенно другим человеком – бесценным, неприкосновенным, превратился в объект любви, почти обожания.

И ведь свел их Уорд. Он завербовал Эйвери еще в университете, когда погибла ее мать, а отец нуждался сначала во временном, а потом в круглосуточном уходе. Девушка пришла в его кабинет в Рисерч-Триангл-Парк с чистой душой и добрым характером. Окружающий мир, работа изменили Эйвери, и работу эту дал ей Уорд.

Еще больше Эйвери изменило это чудовище, Хьюз.

Уорд уже не мог гарантировать, кого Эйвери станет слушать в первую очередь – дрыхнущего на диване человека-загадку или своего начальника и правительство Соединенных Штатов. Секс все портит. Данную переменную величину не способны учесть ни контрразведка, ни компьютерные алгоритмы. Секс похож на вирусную инфекцию, переклинивающую мозги, подменяющую одни эмоции другими, искажающую объектив, через который человек видит мир.

Может быть, обойдется. Хьюз – их единственный выход на «Китион». Члены ордена представляли собой черный ящик внутри другого черного ящика. Остается лишь дальше погружаться в «кроличью нору», куда бы она ни привела. Других пьес в репертуаре просто нет.

Уорд взял спутниковый телефон и набрал номер лучшего из своих агентов, возможно даже лучшего из всех когда-либо живших на планете.

Еще мальчишкой в Сталинграде Юрий научился прятаться – сидеть тихо, затаив дыхание, и внимательно слушать. В таком режиме он прожил несколько лет, перебираясь с места на место, пока продолжалась осада, квартал за кварталом разрушавшая город, заваливавшая руины трупами и заставлявшая разбегаться живых, словно крыс из затопленной канализации. Такими ощущениями было полно детство Юрия, и точно так же старик чувствовал себя в настоящий момент, прячась в пещере Альтамира. Он сумел выжить тогда и выжил сейчас. Для этого хороши любые средства. А пока что Юрий в который раз сидел и слушал. Уловив звук заводящихся моторов, он подождал, пока шум пропадет вдали.

Юрий вышел из пещеры на ослепляющее солнце и, прикрыв глаза ладонью, направился в информационный центр. Его люди были живы – связаны и с кляпами во ртах. На полу лежала куча разбитых телефонов и раций. Ловкий ход и огромное неудобство.

– Quien habla español?[18] – крикнул он.

Несколько человек, ерзая по полу, поднялись и, глядя в его сторону, попытались что-то сказать, несмотря на кляп во рту. Юрий развязал их. Ему были нужны местные жители, хорошо знакомые с окрестностями.

– Aeropuerto?[19] – спросил один из них.

– Нет, – быстро ответил Юрий. – Сначала надо найти машину. Потом лодку или катер. За аэропортами скоро начнут следить. – Он указал на дверь. – Разделитесь и найдите машину. Потом возвращайтесь сюда – уходим вместе.

* * *

Через полчаса Юрий с тремя наемниками ехали в «дачия сандеро», подскакивая на выбоинах зигзагообразной крутой дороги, ведущей к побережью. В небольшом городке Суансес они обнаружили яхт-клуб. Он был наполовину пуст, яхты брошены. Среди них нашлась моторная яхта «Азимут 50» с полным баком горючего и запасом воды на нижней палубе. Наемники подобрали на других яхтах провизию и спутниковый телефон.

Когда судно направилось из гавани в Бискайский залив, Юрий набрал номер командного пункта «Китиона». Его быстро соединили с Мелиссой Уитмейер. По ее тону он сразу понял – возникли неприятности, причем не связанные с событиями в Альтамире.

– Сэр, с вами пытался связаться мистер Макклейн.

Юрий присел на мягкий диван с белой кожаной обивкой и посмотрел на тиковый пол.

– Соедините нас.

Коннер напряженным тоном сказал:

– Он ушел от меня.

– Ничего страшного…

– Нет, дело плохо…

– А маячок?

– Пока на месте, но…

– Не теряй надежды, Коннер. Дело еще не окончено. – Юрий замолчал. – Где он сейчас?

– Движется на восток, в направлении Оклахомы.

– Домой, значит. Возможно, там он и спрятал «Rendition».

– Возможно. А ты где был?

– У нас тоже неудача.

Коннер на время замолчал.

– Он выдаст местонахождение острова.

– Это как посмотреть. Хьюза вывозили с острова под наркозом. Даже если запомнил положение по звездам, нас он не найдет.

– Доктор Парк тоже потерялся. Уж он точно расскажет.

Да, эта проблема была посерьезнее. Однако Коннер сейчас нуждался в ободрении, и Юрий прекрасно знал, как его утешить.

– Послушай, скоро все это уже не будет иметь значения. Если мы запустим «Зеркало», вообще ничего не будет иметь значения. Соберись, Коннер. Настал наш момент. Отступать нельзя. Мы всегда знали, что будет трудно. Это – еще одно испытание.