У Пейтон закружилась голова. Она оперлась рукой о стену. Почему-то на ум пришел образ внезапно выросшей и попавшей в западню Алисы. Коридор вдруг показался Пейтон слишком тесным. Ей захотелось поскорее выбраться наружу.

Фергюсон озабоченно посмотрел на нее.

– Вы чем-то огорчены?

Пейтон, потупив взгляд, покачала головой:

– Я… просто дайте мне минуту передохнуть.

– Извините. Я давно не делал презентаций для непосвященных. Для нас это привычные сведения.

Пейтон заставила себя сосредоточиться.

– Код в образцах ДНК… какую он играет роль?

– Ну, это довольно просто. Мы считаем, что в прошлом данная первичная квантовая сила, сила «солнца-невидимки», не оказывала на нашу ДНК большого влияния. Но по мере нашей эволюции и увеличения размеров мозга, требовавших все больше калорий, квантовые изменения ускорялись и по принципу механизма обратной связи все больше изменяли нашу ДНК. Существует всего одна известная сила, способная вызывать изменения на субатомном уровне на дальних расстояниях – квантовая запутанность. Эйнштейн называл это явление «жутким дальнодействием».

Недоумение на лице Пейтон не укрылось от внимания Фергюсона.

– Как бы получше объяснить… Мы считаем, что «солнце-невидимка» – это квантовая сила, существующая с момента Большого взрыва. Она действует на субатомном уровне на всю материю, однако некоторые разновидности материи реагируют на нее активнее. В частности, с ней плотно связано мозговое вещество, и по мере нарастания мощи нашего мозга квантовая сила тоже реагирует все активнее. В результате возник механизм обратной связи, изменивший наш геном. Со временем, как мы считаем, квантовая сила создала сигнатуру, своего рода номер обратного вызова. Получив древние образцы, мы сможем установить исходное время и выявить эту сигнатуру. Или код, как ее называет ваша мама.

– И что вы с ним собираетесь делать?

– Ввести его в наш ускоритель – что же еще?

– С какой целью?

– «Солнце-невидимка» взаимодействовало с нами очень долгое время. Мы впервые получим возможность генерировать аналогичные субатомные частицы. У нас тут часто шутят, что мы сделаем первый в истории квантовый телефонный звонок. Для нас код человеческого генома – то же самое, что телефонный номер Господа Бога.

Осознание наступало постепенно, как восход солнца. Сначала один луч, потом несколько и, наконец, полное понимание, что он находится в ангаре аэропорта Сан-Карлоса и что это не воспоминание. Дезмонд был в сознании и окружен реальностью.

Краем глаза он заметил пробковые щиты с фотографиями и листами бумаги. Нити тянулись к булавкам – так агенты ФБР и «Рубикона» пытались соединить в одно целое разрозненные части, распутать клубок заговора. У них ничего не вышло. У него тоже. В уме плавали обрывки последнего воспоминания – он смотрит на себя будущего в зеркало, приговаривая: «Ты сам должен разобраться, что делать».

Коннер наклонился ниже.

– Ты в порядке?

Дезмонд кивнул. Слабым, хриплым голосом попросил:

– Пить.

Коннер резко обернулся и крикнул наемникам:

– Принесите воды!

Дезмонд только сейчас заметил, насколько проголодался. И ослабел. Как долго его держали под наркозом? Несколько дней? Неделю? Дрожащими пальцами он ощупал лицо, чтобы определить длину щетины. Примерно трехдневная.

Коннер подал фляжку. Дезмонд схватил ее, поднес ко рту, проливая воду на подбородок и рубашку.

Брат схватил его за руку, помогая держать фляжку.

– Полегче, Дез.

Выпив всю воду, Дезмонд попросил:

– Еды.

На этот раз Коннеру даже не пришлось поворачиваться или что-либо говорить. В пустом помещении громко зашуршали обертки, один из наемников подскочил и протянул неразогретый сухпаек. Из «овощей по-домашнему с макаронами и курицей» торчала ложковилка.

Дезмонд сел на столе, свесив ноги, взял лоток и начал жадно поглощать невкусную пищу, прерываясь лишь для нового глотка. Закончив, стал ждать прилива сил. Руки по-прежнему дрожали, дышать было тяжело.

– Еще один! – выкрикнул Коннер.

Съев второй паек, Дезмонд посмотрел в глаза Коннеру.

– Спасибо.

– Хочешь еще?

Дезмонд покачал головой, в которой пульсировала боль.

– Голова болит.

– Доктор, дайте ему что-нибудь.

Худой азиат в круглых очках с растрепанными, влажными от пота волосами достал из своего мешка пузырек и высыпал из него две красные пилюли. Дезмонд проглотил их и запил водой из фляжки.

Кроме доктора и Коннера в ангаре находились только двое наемников «Китиона». Возможно, остальные дежурят снаружи. Вряд ли они приехали сюда в таком малом составе.

– Что ты помнишь? – поинтересовался Коннер.

– Я помню свою работу.

Эти слова вызвали воспоминания о том, как он корпел целыми днями и ночами над проектом. Он вспомнил офис, работу над кодом, совещания, лекционную доску с чертежами, толпящихся вокруг него разработчиков, стычки аппаратчиков и программистов, распутывание узлов, встречи с рабочими группами из «Rapture Therapeutics» и «Rook Quantum Sciences», рандеву с Коннером и Юрием, то, чем они никогда не делились с остальными.

– Где ты ее прячешь? – спросил Коннер.

Дезмонд глянул на брата:

– Давай поговорим наедине.

Коннер улыбнулся:

– Хорошо. Давай.

Он указал на кабинет внутри ангара.

Дезмонд соскользнул с края стола, опустил ступни на пол, встал на дрожащие ноги. Ему пришлось схватиться за стол, чтобы не упасть.

Коннер поддержал его за руку.

– Тебе помочь?

– Не надо. Просто… дай мне минуту. – Он посмотрел на пробковые щиты. – Ты это видел?

Коннер ответил не сразу.

– Видел. Они знали о нас очень много – о дочерних компаниях «Китиона», о тебе, обо мне, о Юрии. Почему они ничего не предпринимали?

Дезмонд сглотнул слюну.

– Это я их остановил.

– Ты?

– Я убедил их, что справлюсь сам. Попросил их подождать.

Коннер закивал.

– Выходит, ты по-своему нам помог.

Дезмонд не нашелся что ответить. В мозгах все еще стоял туман от наркоза. Он осторожно сделал шаг, второй… Коннер по-прежнему поддерживал его под руку.

Дезмонд остановился перед щитом с фотографиями места преступления. Фасад большого сельского дома в окружении высоких деревьев. Дорожка из дробленого гравия вела к фонтану перед двойными дверями. Снимки, сделанные внутри дома, отличались меньшим изяществом – трупы на полу, без признаков травм, огнестрельных отверстий или ножевых ран.