Мэри смягчила голос:

– Я причина его неприятностей не больше, чем вы. Я прибыла сюда в поисках подозреваемого.

– Он друг полковника сэра.

– Да…

– Ваши Соединенные Штаты обвиняют полковника сэра в укрытии преступника.

– Я не верю…

– Тогда не верьте ничему, – сказал Сулавье. – Мы приехали. – Лимузин проехал между широкими каменными и бетонными колоннами и едва не врезался в вовремя распахнувшиеся перед ними тяжелые кованые железные ворота, разойдясь с ними на считаные дюймы. Тьму со всех сторон пронизали лучи фонарей. Сулавье достал удостоверения личности. Дверь лимузина автоматически открылась, и трое охранников направили на пассажиров винтовки. Они смотрели на Мэри с злобно-умудренным прищуром, проницательно, крайне скептически. Сулавье протянул им документы, и они обратили взгляды на Мэри, приглушенно переговариваясь между собой с оттенком мужского восхищения и недоверия.

Сулавье вышел первым, протянул ей руку и требовательно пошевелил пальцами. Она вышла, не приняв его помощи, и заморгала в свете фонарей и лучей прожекторов.

Это дом? Вокруг сторожевые вышки, как в тюрьме или в концентрационном лагере. Она повернулась и увидела жуткий гибрид пряника с готикой, обрамлявший широкий двор, частично выложенный плиткой, частично заасфальтированный. Огромная постройка была украшена множеством вырезанных из дерева и камня завитушек с острыми кончиками и чугунными завитушками, окрашенными в зеленовато-синий цвет, с белыми оконными и дверными рамами, похожими на клоунские глаза и рты.

Мэри заметила, что все охранники в черных беретах, сдвинутых набок, и все одеты в черное и красное. У каждого к широкому лацкану был приколот значок размером с палец – скелет с рубиновыми глазами в цилиндре и фраке. Переговорив с группой охранников, Сулавье шагнул к ней.

– Пожалуйста, отдайте мне ваше оружие, – спокойно сказал он.

Она без промедления полезла в карман, достала пистолет и отдала Сулавье, который с некоторым любопытством осмотрел оружие, прежде чем передать дальше.

– И вашу щетку, – сказал он.

– Она в багаже. – Как ни странно, это раскрытие и разоружение словно бы приободрили ее. Оно избавило ее от очередного уровня принятия решений. Обстановка становилась достаточно сложной, чтобы разорвать цепь ожидаемых от нее эмоций.

– Мы не простофили, – сказал Сулавье, когда охранники вытащили из багажника ее дипломат и вскрыли его ударами прикладов. Один высокий мускулистый охранник с умной бульдожьей физиономией осторожно взял щетку, поднес к свету фонаря, развинтил и понюхал нано внутри.

– Велите им не трогать это, – попросила Мэри. – Оно может повредить кожу, если к нему прикоснуться.

Сулавье кивнул и переговорил с охранниками на креольском. Охранник-бульдог снова собрал щетку и сунул в полиэтиленовый пакет.

– Идемте, – распорядился Сулавье. Его нервозность, похоже, прошла. Он даже улыбнулся ей. Когда они подошли к ступеням парадного крыльца, он сказал: – Надеюсь, вы оценили мою любезность.

– Любезность?

– Я позволил вам до последней минуты чувствовать себя вооруженной, хитроумной.

– О. – Резные дубовые двери при их приближении распахнулись. За ними скользнули в свои пазы бронированные стальные пластины. – Благодарю вас, Анри, – сказала она.

– Не за что. Вас снова проверят на наличие оружия, довольно тщательно. Заранее приношу извинения.

Мэри чувствовала себя социально, если не пространственно дезориентированной. Голова слегка кружилась.

– Спасибо за предупреждение, – сказала она.

– Пустяки. Вы встретитесь с полковником сэром и его женой. Поужинаете с ними. Не знаю, буду ли я сопровождать вас.

– У вас тоже будут искать оружие, Анри?

– Да. – Он пристально поглядел на нее, высматривая признаки иронии. Не нашел; она не ерничала. Мэри остро ощутила опьянение опасностью. – Но не так тщательно, как обыщут вас, – заключил он.

Едва они вошли, две женщины в черном и красном крепко взяли ее под руки и повели в раздевалку.

– Разденьтесь, пожалуйста, – потребовала низкая мускулистая налитая женщина с суровым лицом. Мэри подчинилась, и они охлопали ее по плечам и бедрам, наклоняясь, чтобы посмотреть, нет ли подозрительных пятен на коже. С недовольным бормотанием ощупали серую складку между ягодицами.

Доктор Самплер наверняка узнает об этом, подумала Мэри, уже не зная, смеяться ей или плакать.

Они быстро вертели ее; пальцы теплые, сухие.

– Вы не черная, – сказала низкая женщина. Затем механически улыбнулась. – Мне нужно проверить ваши интимные места.

– Разумеется, машина… детектор… – начала Мэри, но женщина оборвала ее протесты, резко мотнув головой и потянув за запястье.

– Без машин. Ваши интимные места, – сказала она. – Нагнитесь, пожалуйста.

Мэри наклонилась. Кровь застучала в висках.

– Это стандартная процедура для всех приглашенных на ужин гостей?

Ни одна из женщин не ответила. Низенькая натянула резиновую перчатку, выдавила из тюбика на палец полупрозрачный гель и быстрыми профессиональными движениями проверила гениталии и анус Мэри.

– Одевайтесь, пожалуйста, – приказала она. – У вас полный мочевой пузырь. Когда вы оденетесь, я отведу вас в туалет.

Мэри быстро оделась, дрожа от вновь открытого в себе гнева. Дезориентация прошла. Она надеялась, что каким-то образом заставит Ярдли пожалеть о том, что ей пришлось сейчас перенести.

Вновь выведя Мэри в коридор, низенькая отвела ее в уборную, подождала, пока она справит нужду, и проводила ее в ротонду. Вместе с присоединившимся к ней Сулавье, чье лицо было невозмутимым, а руки спокойными, они остановились под огромной люстрой. Мэри не разбиралась в здешнем убранстве, но подозревала влияние Франции – вероятно, начала девятнадцатого века. Серо-голубые стены с белой отделкой. Мебель скорее вычурная, чем удобная; атмосфера, в которой превалировали богатство и богатое на гнет прошлое. Не такого она ожидала в доме Ярдли; ей скорее представлялся охотничий домик или темные тона английского кабинета.

– С нами встретится мадам Ярдли, урожденная Эрмион Лалуш, – сказал Сулавье. Охранники неловко топтались позади, низенькая – почти у локтя Мэри. – Она из Жакмеля. Истинная госпожа нашего острова.

Мэри подумала: в Эспаньоле нет господ. Она едва не сказала это вслух; Сулавье посмотрел на нее тепло, с легкой обидой, словно услышал. Затем робко улыбнулся и застыл.

В ротонду вошла болезненно худая черная женщина с высокими скулами и ясными широко распахнутыми глазами, ниже Мэри по меньшей мере на пятнадцать сантиметров. На ней было длинное зеленое платье с высокой талией, а ее рука в перчатке спокойно, вяло опиралась на подставленную руку седого мулата в черной ливрее. Мулат улыбнулся и кивнул Сулавье, охранницам, Мэри – всем любезно и подобострастно. Мадам Ярдли словно бы ничего не замечала, пока не оказалась прямо перед ними.