Она повернулась к Броддмару и уставилась на него, но не смогла найти ни одного слова.

Он развёл руками.

– Потому что я был одним из них, – повторил он слабое эхо своих же слов.

Лжец. Предатель. На её языке вертелись острые слова.

– Был? – спросила она.

Она смогла сформулировать только такой вопрос. Человек либо живёт вечно, либо не живёт – так что он имел в виду? А Броддмар точно не вардари: с годами он определённо старел.

Он потёр рукой лоб и зажмурился на мгновение.

– Я был одним из них почти десять лет. До тех пор, пока не перестал принимать кровь, – голос его дрожал. Юва подошла ближе.

Скарр сновал вокруг горы крабов. Упитанная женщина перевесилась через разделочный стол и сердито погрозила им.

– Эй! С таким зверем сюда нельзя, вы должны это понимать!

Юва затащила Броддмара в ближайший грот с пустыми ящиками и толкнула его к бочке.

– Говори!

Броддмар избегал её взгляда.

– Твой отец знал, мы часто говорили об этом. О тени, которая нависла над Ведовской гильдией, о долговечных, которые держали вас в подчинении. Он хотел знать больше, но я не мог ему помочь. Я ничего не знал – я не зашёл так далеко. Я был чёртов придурок, который связался не с теми людьми и позволил соблазнить себя тем, чего даже не хотел. Я хотел состариться, Юфа, высохнуть и умереть, как все остальные, но… Вардари – это не тот орден, из которого можно выйти.

Юва расхаживала взад-вперёд между ящиками, задыхаясь от запаха рыбы и правды, и пыталась разобраться в своих мыслях.

– Твои зубы… Вот почему у тебя нет…

– Твой отец вырвал их, потому что я попросил его об этом.

– Он тоже был… Он работал на?..

– Нет, нет! Вальяр был… Друкна знает, как я любил этого человека, Юва. Твой отец был всем. Он помог мне выбраться из этого. Но за это пришлось заплатить.

Юва уставилась на него.

– Вот почему ты стал красным охотником.

Он тяжело кивнул.

– Это цена. Нафраим освободил меня в обмен на обещание охотиться на больных волчьей хворью. Это кровавая работа, которую добровольно никто не выберет. Кроме тебя.

– И ты позволил мне сделать это! Ты хотел позволить мне работать на человека, который убил маму и Сольде!

– Я работаю на весь город, а не на него. Я не видел Нафраима с того дня, как он нанял меня. Вся кровь уходит Страже врат. Вот что я пытаюсь рассказать тебе: долговечных так же много, как и нас. Кто-то вне закона, кто-то занимается финансами, кто-то кровью, но многие из них ведут такую же жизнь, как мы с тобой. Позиция городского совета заключается в том, что их не существует, так что ты не можешь заниматься кровной местью только потому, что считаешь кого-то долговечным.

Юва улыбнулась и поняла, что улыбка получилась холодной. Она оперлась руками о его колени и склонилась к нему.

– Мне не нужно считать, Броддмар. Я умею их отличать! Я знаю, где они, кто они, они не могут незамеченными приблизиться ко мне. Пульс вардари бьётся во мне, как моё собственное сердце. Им больше не спрятаться.

Она сразу заметила, что он заколебался, но не дала ему шанса ответить.

– Как в сказках, Броддмар. Давным-давно чтицы крови могли чуять их, и теперь их способности возвращаются. Я знаю это, потому что… – она помедлила, поскольку не знала, что именно Броддмар знал о дьяволе.

– Как ты стал одним из них? – спросила она. – Ты знаешь, что ты принимал?

Броддмар кивнул.

– Я пил кровь одного из них, женщины-чудовища.

Юва присмотрелась к нему. Его лицо исказилось от усталости, не ото лжи.

Он думает, что говорит правду. Он не знает.

Броддмар поднялся, и волк последовал его примеру.

– Не имеет значения, кто это был, – я в любом случае связан работой. Я как минимум оказываю городу услугу: кто-то должен этим заниматься. Больные волчьей хворью – это душевнобольные. Они обречены.

Он не знает, что волчью хворь можно пережить.

Юва посмотрела на чёрный костюм в льняном мешке. Пора. Ей нужна была помощь, нужна команда, она больше не могла в одиночку хранить знание о Грифе. Если с ней что-нибудь случится, кто-то другой должен отправить его домой.

– Пошли, – сказала она. – Я кое-что покажу тебе.

Они молча прошли через продуктовые ряды и вышли с другой стороны Королевского холма. Пролегавший неподалёку Фонарный переулок показался Юве длиннее, чем когда бы то ни было. Она кивнула сторожам, которые попятились от Скарра, и отперла дверь. Юва разговаривала с Броддмаром громче, чем надо, в надежде, что Гриф не покажется им на глаза. Его сердце перестукивалось с её: он словно сообщал ей, что всё понимает.

Юва помогла Броддмару снять куртку. Тот был бледен и напоминал призрак в тёмном зале в окружении жутких раритетов Лагалуны. Скарр завыл и начал тянуть поводок.

Он чует его!

Юва сделала глубокий вдох.

– Броддмар, ты пил не кровь вардари, чтобы стать одним из них. Ты пил нечто совершенно иное. И неправда, что больные волчьей хворью обречены на смерть. Некоторые из них смогли бы выжить, если бы делали то же самое, если бы пили из того же источника, что и ты.

Броддмар покачал головой.

– Тебе хотелось бы этого, Юва. Но лечения нет.

– Есть, но лечение, возможно, не лучше, чем болезнь. Они могут стать долговечными, как и ты, и перестать пить кровь. У них есть один шанс. Он маленький, болезненный, но кое-кому удаётся им воспользоваться. Как тебе.

Его глаза скользили по сторонам, пока он явно боролся со своими мыслями.

– Нет… – пробормотал он. – Нет, если бы это было правдой, вардари бы не охотились на больных. Зачем убивать их, раз они могут стать…

– Зачем убивать собственных уродцев? Это я тоже хотела бы знать.

– Собственных? Потому что вардари торгуют волчьей кровью, ты хочешь сказать?

О, Гаула, он до сих пор думает, что речь идёт о волчьей крови!

Юва поймала его взгляд.

– Послушай меня, Броддмар. В жемчужинах не волчья кровь. Волки вообще всегда были ни при чём. Там собственная кровь вардари. Гнилая долговечная кровь может вызывать волчью хворь, но она никогда не препятствовала старению. Вечная жизнь происходит из другого источника, и я могу показать тебе его. Не двигайся.

Броддмар смотрел на неё с горечью во взгляде, как будто либо не слышал, либо не мог понять Юву. Он похлопал Скарра по холке и что-то сказал ему, но волк никак не успокаивался.

Юва оставила их утешать друг друга, а сама направилась в библиотеку. Гриф стоял у дверей, прислушиваясь к их разговору. Дымка в его глазах молча спрашивала, уверена ли она. Юва не была уверена. Совершенно не была, но она больше не могла противостоять миру в одиночку.