– Giorno, Gillian! – поприветствовал человек Джиллиана низким голосом. – Come stai?

– Non c’è male, grazie[5], – ответил Джиллиан. – Думаю, при детях нам лучше говорить по-немецки.

– Конечно! – Взглянув на детей, человек сердечно улыбнулся. – Будем говорить по-немецки, чтобы вы чувствовали себя как дома, да?

Дети все еще испуганно озирались и отнюдь не чувствовали себя как дома.

– Джиан и Тесс. Мой сын и дочь Лисандра, – представил их Джиллиан. – Граф Ласкари – мой хороший друг, бояться его не нужно.

– Бояться? – выкрикнул Ласкари и расхохотался. – Меня? – Графа явно развеселила мысль, что его можно бояться.

Ласкари посторонился, пропуская гостей. Перед ними открылся холл – высокий и узкий, словно башня. Вдоль стен на втором и третьем этаже тянулись балюстрады. Большую часть холла занимала широкая винтовая лестница. Она вела вниз, в глубину, откуда доносились тихий шелест и всплески воды. Пахло водорослями, из отверстия в полу тянуло холодом. В скудно обставленном помещении не было ни ковров, ни картин – ничего из того, что ожидаешь увидеть в таком огромном доме. Лишь голая штукатурка и потрескавшийся мраморный пол.

Обернувшись, Джиан посмотрел на анаграмматический квадрат. В блеклом утреннем свете были хорошо видны старинные буквы.

– В нашем замке есть такая же надпись… – прошептал Джиан, не зная, радоваться этому или нет.

– В библиотеке твоего дедушки, – подтвердил Джиллиан. – Это символ ордена тамплиеров.

Мальчик вдруг замер, осознав, что это значит.

– Да, Джиан, – ответил Джиллиан, не в силах больше выносить укоризненный взгляд сына, – мы в штаб-квартире тамплиеров. А граф Ласкари – магистр ордена.

Комната на втором этаже оказалась уютнее. В камине горел огонь. Вдоль стен шли книжные полки, украшенные резным орнаментом. На них вперемежку стояли новые книги и старые, пожелтевшие тома. Над дверью висели скрещенные мечи, окна были занавешены красной парчой.

У двери Ласкари отвел Джиллиана в сторону.

– Разве они не должны были без твоей подсказки узнать квадрат, если и впрямь видят воспоминания предков?

Джиллиан покачал головой.

– Воспоминания проявляются лишь там, где дух прошлого особенно силен. В местах, где Нестор и Лисандр или хотя бы один из них жили или работали. – Джиллиан пожал плечами и добавил: – До сих пор было именно так.

Граф лишь молча поднял брови.

Несколько минут спустя, сидя в глубоком кресле, он наклонился к Джиану и серьезно спросил:

– Ты же умный мальчик, правда? – От чашек с горячим шоколадом, которые слуга принес детям, шел пар. Между магистром и детьми словно повисла сладковатая дымка. Повернувшись к Тесс, граф продолжал: – Ну а ты, конечно, умная девочка, Тесс. Если хотите, я расскажу вам, что значит квадрат на двери.

Тесс смотрела равнодушно. Джиан кивнул.

«Хочет казаться взрослым», – с гордостью отметил про себя Джиллиан.

Поднявшись, Ласкари взял с каминной полки карандаш и листок бумаги.

– Смотрите. – Он нарисовал что-то на листке и показал детям. – Если из этого квадрата вычеркнуть все буквы, кроме А и В, а оставшиеся соединить черточками, то получится вот такой рисунок.

– Крест тамплиеров, – догадался Джиан, видевший этот знак в монастыре, когда путешествовал по воспоминаниям Нестора. – Такой крест когда-то носили рыцари на одежде.

– Верно, – обрадовался Ласкари, взглянув на Джиллиана. Но тут же строго свел черные брови и прямо под квадратом нарисовал что-то еще. – А теперь, наоборот, оставим все буквы, кроме А и В.

– Итак, – продолжил магистр, – какие буквы остались?

– S, T, N, D, M, T, – прилежно произнес Джиан.

– Знаешь, что это значит?

Мальчик отрицательно покачал головой.

– Первые буквы названия нашего ордена на латыни: «Salomonis Templum Novum Dominorus Militae Templorum». Квадрат над дверью и в библиотеке твоего дедушки включает в себя и крест тамплиеров, и название ордена.

– Понятно, – кивнул Джиан. Можно было подумать, что все это не произвело на него ни малейшего впечатления.

Джиллиан едва сдерживал улыбку.

Ласкари скомкал и бросил в пламя камина листок бумаги – тот мгновенно превратился в пепел. Лицо графа стало строгим.

– Я хочу объяснить вам еще кое-что. Ваши дед и отец, Нестор и Лисандр, не были хорошими людьми. Это вы и так знаете.

Дети послушно кивнули.

– То, чем они занимались – и они, и некоторые другие братья ордена, – не имеет отношения ни ко мне, ни к этому дому, ни к остальным братьям, живущим здесь. Мы, тамплиеры, – Божьи люди. И мы осуждаем преступления Нестора и Лисандра.

– Здесь еще кто-то живет? – оживился Джиан. – И дети тоже? – Эта новость, казалось, заинтересовала его куда больше, чем серьезные речи магистра.

– К сожалению, нет, – ответил граф, растерянно покосившись на ухмыляющегося Джиллиана. – Кроме брата Джиллиана, твоего папы, здесь больше ни у кого нет детей.

– Брата Джиллиана? – вырвалось у Джиана.

Джиллиан тихо вздохнул. Он и сам бы с удовольствием объяснил все сыну, но Ласкари опередил его.

– Отец еще не рассказал тебе? – спросил граф, посмотрев при этом не на мальчика, а на Джиллиана. В его голосе слышался упрек.

– Я думал, стоит сперва познакомить Джиана и Тесс с современными тамплиерами, а уж потом рассказывать, что я один из них.

Однако подозрения Ласкари не развеялись. Он ценил Джиллиана, но знал, что тот вступил в орден скорее по необходимости, чем по призванию. Даже через семь лет, когда Джиллиан прошел обучение и все испытания, Ласкари терзали сомнения. Да и сам Джиллиан про себя признавал правоту магистра: да, он принял учение, цели и методы тамплиеров, но христианская вера – краеугольный камень ордена – до сих пор вызывала у него отвращение. Он молился вместе с остальными, принимал причастие, но воспринимал это как символы, как способ духовного прозрения. Стать истинным католиком Джиллиану так и не удалось.

Ласкари прекрасно понимал, на что идет, принимая Джиллиана в орден. Сегодня, как и семьсот лет назад, в него могли вступить только мужчины, а Джиллиан был одновременно и мужчиной, и женщиной – еще одно нарушение орденского устава.