Но само существование этих электронных денег было чудом. Одноразовым парашютом. Подойдя к конторке, Лидия вписала в квитанцию имя матери, а потом села ждать, пока управляющая позовет ее в одну из отгороженных кабинок. Рюкзак она поставила рядом на свободный стул. Ей повезло: в кабинке сидела женщина. На ней был темно-синий пиджак, в черных волосах – одна-единственная седая прядь. Добрая на вид. Изучив получше ее черты, Лидия внезапно приняла решение. Она обо всем ей расскажет. Обо всем, что случилось. Она отдастся на милость незнакомке с добрым лицом.

До этого свою историю Лидия рассказывала всего дважды. Первый раз – Карлосу в его кабинете над церковью в Чильпансинго, второй – монахине Сесилии в мигрантском убежище в Уэуэтоке. Оба раза дались тяжело, но взамен Лидия испытала нечто похожее на избавление.

– Что я могу для вас сделать? – спросила операционистка, скрестив перед собой пальцы.

Она не отпрянула, не стала с подозрением рассматривать рюкзак Лидии. Она вела себя любезно. На коричневом беджике значилось имя: «Паола».

– Мне… – начала было Лидия и вдруг почувствовала, как у нее закололо в носу и все слова будто застряли в глотке. – Мне нужно закрыть банковский счет моей матери.

– Хорошо, – ответила Паола. – С этим я могу вам помочь. Ваша мать… сможет ли она прийти с вами или…

– Она скончалась.

– Мне очень жаль, примите мои соболезнования. – Паола говорила не то чтобы неискренне, скорее машинально, потому что именно такие слова принято говорить в подобной ситуации.

Лидия представляла себе этот момент совсем иначе; ей бы хотелось начать свою историю не так формально, не так холодно. Покачав головой, она слегка придвинулась к столу. И снова Паола не стала отстраняться.

– Мне нужна ваша помощь.

– Разумеется. – Операционистка кивнула и легонько похлопала Лидию по руке, прежде чем опять соединить пальцы. – Тогда нам понадобятся свидетельство о смерти и копия завещания…

Лидия откашлялась и перебила ее. Она смотрела не на ее лицо, но на сложенные руки и на золотой ободок простого обручального кольца. Она заговорила, не поднимая глаз:

– Мою мать убили. Всю мою семью убили по приказу картеля в Акапулько. Мужа, сестру. Шестнадцать членов моей семьи.

Говорила Лидия очень тихо, приблизив голову к Паоле; через стол было слышно, как у той перехватило и остановилось дыхание. Взглянув мельком ей в лицо, Лидия увидела на нем знакомую оторопь. Паралич, вызванный состраданием. Поэтому оставшуюся часть истории она проговорила быстро, опасаясь, что оробеет, или собьется, или расплачется:

– Нам с сыном удалось бежать. Он ждет меня снаружи. У нас были кое-какие сбережения, но в Синалоа нас похитили, и теперь их нет. Нам нужны мамины деньги, чтобы заплатить койоту. Чтобы перейти границу. Других детей у моей матери не осталось.

Теперь на столе лежала только одна рука Паолы – та, на которой было обручальное кольцо. Второй рукой управляющая прикрыла рот в попытке сдержать непрофессиональную реакцию.

– Боже мой, – выдохнула Паола.

Что еще ей оставалось сказать? Выдвинув ящик, она достала оттуда коробку салфеток и поставила на середину стола.

– Та самая резня в Акапулько, на дне рождения. Я про вас читала. Ваша семья… Боже мой, мне так жаль.

– Спасибо. Это была пятнадцатая годовщина моей племянницы. Йенифер.

Вытянув из коробки салфетку, Паола прижала ее к носу. Лидия тоже взяла одну. Встретившись глазами с управляющей, она спросила шепотом:

– У вас есть дети?

Паола кивнула:

– Трое.

– Я боюсь, что мы погибнем. Эти деньги – единственный шанс спасти моего сына.

Паола отодвинула свой стул на колесиках.

– Подождите здесь.

Прошла, должно быть, целая вечность; наконец операционистка вернулась, держа в руках толстую папку с документами. Она села обратно за стол, и Лидия распрямила спину. Открыв папку, Паола щелкнула мышкой, и перед ней загорелся экран компьютера.

– У вас есть удостоверение личности? – спросила она.

– Да.

Порывшись в рюкзаке, Лидия выудила оттуда карточку избирателя. Когда она вручила ее Паоле, та сверила фотографию, а потом положила удостоверение сверху на папку.

– Банковская карта?

– Да. – Лидия достала и ее тоже.

– Являетесь ли вы законным опекуном банковского счета вашей матери?

– Нет.

– Полагаю, что свидетельства о смерти у вас тоже нет.

– Нет.

– Копии завещания?

– Нет.

Лидия пыталась не паниковать. Конечно, эта женщина попробует ей помочь. Она все понимает. Знает, что у нее нет всех этих документов и что единственный способ их получить – вернуться в Герреро на верную смерть. Но что, если без них снять деньги попросту невозможно? Что, если Паола, несмотря на все попытки отыскать лазейку, всего лишь подтвердит ужасную правду, которую Лидия и так уже знает? Что она не имеет законного права претендовать на деньги матери. Лидия старалась глубоко дышать, но перед глазами у нее все плыло.

– Кем вы работаете? – спросила Паола.

– Я держу собственный книжный магазин в Акапулько. Или держала. Наверное, до сих пор держу.

Управляющая застучала пальцами по клавиатуре.

– Как он называется?

– Palabras y Paginas[105].

Снова забив что-то в компьютер, Паола развернула монитор к Лидии. Оказалось, она не заполняла никаких форм. Она проверяла Лидию в Гугле. Хотела убедиться, что все это – не какая-то афера.

– Это вы? – спросила Паола.

Она открыла страницу сайта, который Лидия давно собиралась обновить. В разделе «Контакты» стояла ее фотография. На ней были черные лосины и объемный свитер. Вещи, которые она больше никогда не наденет. Они остались в Акапулько, в корзине для грязного белья. Увидев выражение абсолютного счастья на собственном лице, Лидия почувствовала, как в груди перехватило дыхание; в кабинке раздался одинокий всхлип. В тот момент ей хотелось только одного: чтобы стенки вокруг нее доставали до самого потолка. Ее глаза сложились в две линии, рот искривился еще в одну. Она кивнула. Паола сжала ее ладонь в своей. Потом поднялась и обошла стол. Убрала со стула рюкзак и села рядом.

– В августе прошлого года пропал мой племянник, – прошептала она. – Его искали три дня, а когда нашли, то голова…

Паола надолго замолчала, и в какой-то момент Лидии показалось, что она так и не договорит. Но управляющая собралась с силами и закончила:

– Его голова была отдельно от тела. – Дрожащими руками она сжимала руку Лидии. – Он был таким красивым мальчиком.