Mancosu, Paolo. Smugglers, Rebels, Pirates: Itineraries in the Publishing History of Doctor Zhivago. Hoover Institution Press, 2015.

Montefiore, Simon Sebag. Stalin: The Court of the Red Tsar. Weidenfeld & Nicolson, 2003.

Museum Guidebook: Museum of Private Collections. Pushkin State Museum of Fine Arts, 2004.

Pasternak, Alexander. A Vanished Present, Oxford University Press, 1984.

Pasternak, Boris. Biographical Album, Moscow, Gamma Press, 2007 (Е. Пастернак, П. Пастернак, «Борис Пастернак. Биографический альбом»).

– Doctor Zhivago, translated by Max Hayward & Manya Harari. Harvill Press, 1996 (Борис Пастернак, «Доктор Живаго»).

– An Essay in Autobiography. Collins and Harvill Press, 1959 (Борис Пастернак «Люди и положения. Автобиографический очерк»).

– Family Correspondence 1921–1960, translated by Nicolas Pasternak Slater. Hoover Institution Press, 2010.

– Fifty Poems, translated and with an introduction by Lydia Pasternak Slater. George Allen & Unwin Ltd, 1963.

– The Last Summer. Penguin Books, 1959.

– Zhenia’s Childhood. Allison & Busby Ltd, 1982.

Pasternak, Evgeny. Boris Pasternak: The Tragic Years 1930–1960. Collins Harvill, 1990.

Pasternak, Josephine. Indefinability: An Essay in the Philosophy of Cognition, introduction by Michael Slater. Museum Tusculanum Press, 1999.

– Tightrope Walking: A Memoir. Slavica Publishers, 2005 (Жозефина Пастернак, «Хождение по канату»).

Pasternak, Leonid. Memoirs of Leonid Pasternak, translated by Jennifer Bradshaw, with an introduction by Josephine Pasternak. Quartet Books, 1982.

www.pasternakbydangelo.com

Slater, Maya (ed.). Boris Pasternak: Family Correspondence 1921–1960, translated by Nicolas Pasternak Slater, Hoover Institution Press, 2010.

Изначально мой интерес к истории любви Бориса и Ольги пробудили два события. Первое произошло в 1990 году, когда я хотела дать толчок своей нарождавшейся карьере в журналистике. В честь столетия со дня рождения Пастернака я вознамерилась написать статью для журнала Spectator, в которой собиралась раскрыть тайну истинной Лары. Постыдно мало зная о семейной истории, я поехала в Оксфорд навестить свою девяностолетнюю бабушку, Жозефину Пастернак. Через пятьдесят пять лет после того, как она в последний раз виделась со своим братом Борисом, Жозефина в ярких красках оживила передо мной эту их последнюю встречу. Три года спустя она умерла. Жозефина также познакомила меня со своим другом, сэром Исайей Берлиным. Он пригласил меня в Оксфорд на обед, и я почла за честь для себя послушать его увлекательные воспоминания о Борисе и эпопею, окружавшую публикацию «Доктора Живаго».

Когда в 1995 году в Москве скончалась Ольга Ивинская, лондонская газета Evening Standard попросила меня навести справки и написать ее некролог. После сданной статьи у меня осталось чувство глубокой печали, я была тронута историей Ольги и неотвязным ощущением, что слишком многое еще осталось недосказанным о ее романе с Борисом.

Еще пятнадцать лет спустя я поняла, что хочу – и готова – написать «Лару». В феврале 2010 года мы с отцом отправились в Москву, где нас принимали Евгений Пастернак, которому тогда было 87 лет, и его жена Елена. За рюмкой домашней лимонной наливки Евгений терпеливо отвечал на мои расспросы о его отце, несмотря на то что за свою жизнь немало написал по этой теме. Перед отъездом он подарил мне чудесный «Биографический альбом» – компиляцию жизни Бориса в текстах, письмах и фотографиях, которую составил и опубликовал за свой счет его сын Петр и к которой сам Евгений написал вступительное слово. Потом, в Переделкине, Наташа Пастернак, которая вышла замуж за младшего сына Бориса, Леонида, подробно рассказывала о своем свекре, его смерти и трудностях, с которыми столкнулась Ольга под конец жизни. Эти воспоминания для меня драгоценны, поскольку и Наташи, и Евгения уже нет в живых.

Через два месяца после поездки в Москву я отправилась в Стэнфордский университет в Калифорнии. Гуверовский институт, в котором хранятся все архивные документы, переданные туда моей бабушкой, Жозефиной Пастернак, принимал у себя международный симпозиум по теме «Семья Пастернак. Пережившие бури» (The Pasternak Family: Surviving the Storms). Меня пригласили выступить с докладом «Жозефина Пастернак и ее последняя встреча с Борисом в 1935 году в Берлине». Замечательно было встретиться там со столь многими родственниками, особенно с Петром Пастернаком, внуком Бориса. Кроме того, там была Жаклин де Пруайяр, которая часто встречалась с Борисом и перевела «Живаго» на французский. По времени эта конференция совпала с выходом книги «Борис Пастернак. Переписка с родителями и сестрами. 1921–1960» (Boris Pasternak, Family Correspondence 1921–1960) под редакцией Майи Слейтер – первого английского перевода переписки Бориса с родными, сделанного его племянником, Николасом Пастернаком-Слейтером. Я в долгу перед Николасом, поскольку многое почерпнула из этих писем для своей «Лары», и без них моя книга была бы намного беднее. Эти письма – прекрасно написанный и трогательный рассказ о жизни Пастернака в те сорок два года, что он прожил в разлуке с семьей.

Жаль, что мне не довелось познакомиться с Ольгой Ивинской, но я считаю, что мне необыкновенно повезло в другом – пообщаться с Ириной Козовой, урожденной Емельяновой, дочерью Ольги. Поначалу Ирина сдержанно отнеслась к идее встретиться со мной. Она уже изложила собственную версию событий в «Легендах Потаповского переулка», и мотивы, побудившие меня взяться за «Лару», вызывали у нее определенный скептицизм. Она не ожидала от меня, представительницы семейства Пастернаков, сочувственного отношения к ее матери. Мы дважды встречались в Париже, и время, проведенное в беседах с Ириной у нее дома, особенно много значит для меня. «Легенды Потаповского переулка» и воспоминания матери Ирины, «В плену времени», были моими главными источниками информации.

Еще одним восхитительным и ценным источником были пятнадцать папок с документами под пометкой «Переписка Пастернака», которые служащие архива издательского дома HarperCollins Publishers отыскали в своих хранилищах в Глазго. В числе этих никогда не публиковавшихся писем были копии всей корреспонденции, окружавшей публикацию «Доктора Живаго» в Соединенном Королевстве, между этим издательским домом, тогда носившим название Collins Publishers, и американскими издателями Pantheon Books. Там также хранится немало подробных служебных записок и отчетов о стараниях освободить Ольгу, когда она была во второй раз сослана в лагерь в 1960-х годах.

Поиски информации также привели меня в Милан, где Карло Фельтринелли устроил мне экскурсию по неповторимому Фонду Фельтринелли. Когда он вынул из сейфа оригинальную рукопись «Доктора Живаго» и позволил мне взглянуть на нее, это был эмоциональный и волнующий момент. Я была растрогана той заботой, с которой Фонд Фельтринелли хранит переписку между Джанджакомо Фельтринелли и Борисом Пастернаком. У двух этих мужественных людей было много общего, и, хотя они так и не познакомились лично, их симпатия друг к другу ярко проявилась в многочисленных письмах.