— Я очень рада этому, — промолвила Ниса, хотя в голосе ее и взгляде не было ни малейшей радости. Она была похожа на жертву, уготованную на заклание.

В назначенный день и час Ниса пришла в храм, оставив у дверей своих служанок. Жрецы пропели над ней несложный обряд очищения, заставив отведать священного вина и окурив благовониями.

Затем Ниса оказалась в небольшом узком помещении с высоким потолком, который пересекали тяжелые балки перекрытий. Окон не было. Единственную дверь жрецы с гулким стуком захлопнули у Нисы за спиной.

Единственный светильник на подставке в виде столбика был подобен светлячку посреди обступившего Нису мрака. Она не сразу разглядела широкое ложе на высоких ножках, стоящее у стены на самой границе тусклого света и тьмы. Послышался шорох, и с ложа поднялся голый мужчина. Ниса вздрогнула и чуть не вскрикнула от испуга, не сразу узнав в нем Митридата.

— Ну, что же ты? — негромко окликнул ее Митридат. — Так и будешь там стоять? Иди сюда!

Ниса робкими шагами приблизилась к Митридату, обойдя светильник на подставке. Рядом с кроватью за линией света она увидела скамью, на которой лежала одежда Митридата и его акинак.

— Даже бог ходит вооруженный, — с язвительной иронией промолвила Ниса, кивнув на кинжал. — Чего опасается сын Зевса — грабителей или ревнивого мужа?

— Раздевайся, — коротко бросил Митридат, пропустив насмешку Нисы мимо ушей.

Ниса повернулась к Митридату спиной и стала снимать с себя одежды. В ее неторопливых движениях были покорность и безразличие. Сначала на скамью лег аккуратно свернутый плащ, на него были сложены пеплос и нижний хитон, а также пояс и тяжелые ожерелья из лазурита.

Сняв сандалии, Ниса повернулась к Митридату, в ожидании сидевшему на ложе.

Она не произнесла ни слова и, слегка склонив голову в уборе из уложенных в прическу кос, в молчании взирала на брата. Ее взгляд говорил: «Ну, что дальше?»

— Распусти косы, — повелел Митридат.

Не спуская с Митридата снисходительного взгляда, Ниса принялась расплетать косы и вынимать из прически длинные заколки, не глядя бросая их поверх сложенной на скамье одежды, Вот распущенные волосы упали Нисе на плечи и грудь, она встряхнула головой, перебрасывая густые непослушные пряди на спину. С распущенными волосами Ниса утратила благообразие царицы, превратившись в удивительно милую юную деву, во взоре которой затаился укор. Митридат завороженно разглядывал наготу сестры, мысленно погружаясь в белизну ее тела. Он чувствовал, что уже вожделеет ее. Откинув одеяло, Митридат взглядом повелел, чтобы Ниса легла.

Она повиновалась, придерживая одной рукой мешающие ей волосы и опершись другой на локоть Митридата. Ремни старого ложа чуть слышно скрипнули под ее телом.

Видя, что Ниса норовит укрыться одеялом, Митридат сбросил его на пол и забрался на ложе, сам уже готовый к соитию.

Ниса лежала перед ним на спине с согнутыми в коленях ногами, закрыв руками грудь. Черты ее лица застыли. Она с испугом глядела, но не на Митридата, а на его мужское естество, пораженная размерами этого упругого жезла.

Осторожным движением Митридат попытался раздвинуть согнутые ноги сестры и лечь на нее сверху, но Ниса оказала сопротивление.

— Что с тобой? — недовольно спросил Митридат.

— Мне страшно, — призналась Ниса, умоляюще глядя на Митридата. — Лучше отложим это до другого раза.

— Еще чего! — У Митридата вырвался нетерпеливый жест.

— Умоляю, не надо!

На ложе завязалась борьба, и в этот миг постель тряхнуло так, что брат и сестра едва не свалились на пол. Послышался таинственный грозный гул, который быстро стих.

— Что это было? — пролепетала Ниса, тесно прижавшись к Митридату, хотя только что она изо всех сил отбивалась от него. Митридат не ответил, сам пораженный и испуганный. Они затихли, держа друг друга в объятиях, как маленькие дети. Вслушиваясь и вглядываясь, оба ждали, что будет дальше. Не знак ли это кого-то из богов? А может, сам Дионис таким образом дает о себе знать?

Тишина и темнота давили на них; два сердца громко стучали в унисон. Первым пришел в себя Митридат. Воспользовавшись растерянностью Нисы, он стал покрывать поцелуями все ее тело от шеи до округлых плотных бедер. При этом ловкие пальцы Митридата проникали туда, куда Ниса никак не желала его допустить. В ней чувствовалась мягкая покорность. От ее тела исходил едва уловимый аромат благовонных масел, которыми Ниса пользовалась при мытье.

Когда Митридат соединил свои уста с устами Нисы, в этот миг ее несмелые руки легли ему на ягодицы. И Митридат всем существом ощутил это нежное прикосновение.

Митридат уверенно и сильно сделал то самое движение, которое соединило его с чревом сестры.

Вздрогнув, Ниса издала легкий вскрик. Потом расслабленно обмякла в объятиях Митридата, сдавшись под его напором. Их так захватило это сладостное единение, что они не почувствовали, как вздрогнули стены и пол храма, не расслышали идущий из глубины гул.

Подобных ощущений Нисе еще не приходилось испытывать: боль, страх, радость и умиротворение — слились в ней воедино.

Когда же он, издав блаженный стон, затих, на глазах у Нисы выступили непрошенные слезы, и она разразилась рыданиями, исступленно прижимая Митридата к себе.

Митридат принялся утешать сестру, гладя ее по волосам. Но неожиданно он замолк на полуслове.

Перестала плакать и Ниса.

До обоих долетел шум приближающихся голосов и топот многих ног, гулко отдающийся в высоких сводах храма.

— Кто впустил в храм толпу? — сердито произнес Митридат и, вскочив с ложа, схватился за акинак.

Ниса, поджав ноги и обняв колени, испуганно придвинулась к стене. Там, где она лежала, на белой простыне темнели пятна девственной крови.

Митридат расслышал протестующие голоса жрецов, пытающихся остановить непрошенных гостей уже у самой двери в опочивальню.

Жрецам возражал нахальный голос юного царя Ариарата:

— Я царь перед людьми и перед богами! Мне позволительно лицезреть бога, к которому ушла моя жена. Прочь с дороги, презренные! Бог будет совращать наших жен, а мы должны терпеть это?!

Крики одобрения явно подвыпившей толпы заглушили дальнейшие слова Ариарата.

В следующую минуту дверь с треском распахнулась и в полутемное помещение, нарушив уединение Нисы и Митридата, ворвался царь Ариарат. У него за спиной сгрудились лица любопытных горожан. Это были в основном греки из предместья Мазаки: торговцы, менялы, содержатели харчевен…

— Ого! — насмешливо воскликнул Ариарат, приближаясь к Митридату. — У этого бога до боли знакомое лицо. С обожествлением тебя, дорогой дядя! Я и не знал, что…

Ариарат не успел договорить. Митридат, бросившись на него, одним ударом мощного кулака сбил юного царя с ног.