Но Катрин не собиралась наслаждаться прелестями пейзажа, равно как и позволять мне впустую тратить свободные часы. Прошло десять дней со времени последнего сражения Риса, а впереди у нас все было еще две недели пути до Парнифора. Не дожидаясь, пока Александр уснет, она приказала мне десять раз взбежать на пологий холм, держа в раскинутых в стороны руках тяжелые седельные сумки. Когда я вернулся, гордый собой, поскольку ни один мускул на руках не задрожал, а дыхание нисколько не участилось, Александр оторопело взглянул на меня. Он даже прервал свое затянувшееся молчание.

– Что ты делаешь? Ты что, свихнулся, пока я спал?

Я ничего не рассказывал Александру о своем пребывании за Воротами. Все, что он знал, – это то, что Галадон умер, а Рис и Исанна собираются избавиться от нас и мы найдем средство от его болезни в Парнифоре.

– Мы не знаем, что ждет нас впереди. Полагаю, надо быть готовым ко всему, – ответил я.

– Если демоны будут бегать наперегонки с козопасами, у тебя есть шансы на победу. – Он закутал плечи одеялом.

– Вы когда-нибудь соревновались в беге, когда все остальные не старались вам поддаться? – Я никогда еще не задавал ему вопросов таким резким тоном.

– Сегодня ты особенно развязен! – Это было первое проявление хоть какого-то настроения за последние дни.

– Пока вы нежились тут у огня, я проделал это десять раз. Разве вы сможете меня догнать? Да ни за что! – Я воздел руки в насмешливом отчаянии. – Вы ведь так ослабели после ранения.

– Ах ты, наглец! – Принц отбросил одеяло и плащ. Стащил с ног башмаки и чулки. Снял рубаху. – Я давно уже буду в башмаках, пока ты еще только начнешь подбегать к вершине.

Наверное, так бы и случилось, если бы холм был повыше и поровнее. Он делал длинные грациозные прыжки, с каждым шагом оказываясь на полшага впереди меня. Но камни и корни заставили его сбиться с ритма, тогда как я легко обходил их. Когда мы приближались к вершине, он был на два корпуса впереди, однако, когда мы спускались, я обогнал его на четыре. К тому же он задыхался от бега.

– Мерзкий… гнусный… – Он наклонился, хватая ртом воздух. – Столько времени в постели… отвратительно… козопасы. – И тут заклятие исказило контуры его тела. Он сжал кулаки и выкрикнул яростно с болью и отчаянием в голосе: – Нет, я не стану! – И его упорство победило. Видение исчезло, он трясущимися руками взял чашку с сонным зельем. – Не стану, – повторил он, проваливаясь в сон.

С этого вечера принц занимался со мной всем, что касалось физической подготовки. Я даже обучил его кьянару, специальной гимнастике, включающей в себя медленные постоянно повторяющиеся движения. Этой гимнастике обучил меня Галадон. Она помогала человеку ощутить центр своего тела, найти гармонию, заставить тело и душу работать вместе. Только когда я упражнялся с мечом или ножом, принц просто сидел рядом и смотрел. Его обучали совсем не так, как меня, но он прекрасно замечал мои промахи и недостатки.

…То ли помогли физические упражнения, то ли то, что скоро мы окажемся в долине и сможем делать в день по десять лиг вместо двух, но принц стал заметно бодрее и оживленнее. Однако частичные превращения не прекращались. Мы больше не рисковали будить его прикосновением. У Катрин на руке остались длинные царапины от когтей большой кошки. Нам приходилось внимательно следить за ним по ночам. Срок действия снотворного делался все короче, оставляя его во власти демонических снов. Ночные стоны принца были ужасны, мы даже подумывали, не связывать ли его, чтобы он не покалечил себя или кого-нибудь из нас.

Но я видел, что принц все свое природное упрямство использует для того, чтобы переносить страдания, что он отказывается поддаваться страху, избегает впадать в уныние или погружаться в молчание, как делал это в первые дни нашего путешествия. Если бы заклятие можно было разрушить одной лишь силой воли, он сделал бы это. Но, по крайней мере, принц снова чувствовал себя в бою. Он снова стал собой и снова начал интересоваться нашими планами.

Но для нас безопаснее было не посвящать его в них. Так считали Хоффид и Катрин. Однако меня по-прежнему тревожило ощущение, что принц сыграет не последнюю роль во Второй Битве, я только не знал, что это будет за роль. Его феднах продолжал сиять посреди обломков души, подобный хрустальному кубку, чудом сохранившемуся в разрушенной врагами деревне.

Но Александр сам дошел до сути. Мы устроились на ночлег недалеко от Авенхара в лощине, лишенной растительности. Принц и я уже успели совершить пробежку под звездным небом в сторону городских ворот и обратно и теперь сидели, поглощая кроликов, которых Катрин приготовила, пока мы тренировались.

– Значит, ты снова обрел свои крылья? – спросил он.

Я вздрогнул.

– О чем это вы? – Я был уверен, что он так и не поверил изображению на ковре… и тому, что я сказал ему. Он засмеялся:

– Ты так и не начал говорить то, что на самом деле думаешь. Но я и сам понял за эти дни. Ты страшно обеспокоен, но сохраняешь хладнокровие, которое обусловлено не просто упрямством. Я уже успел заметить, что ты потрясающий воин… даже если не принимать во внимание магию и все прочее. Ты и дальше собираешься отпираться?

– Я не могу… хочу сказать… – ах как не хотелось рассказывать ему сейчас… когда я взволнованный и смущенный, – это случается только там, где я сражаюсь…

Я рассказал ему все. О Воротах и битвах с демонами. О ночи, когда мне было восемнадцать и я вел самую тяжелую битву в моей жизни. О ночи, когда я понял, что я каэр гвиллин, крылатый защитник, старинная легенда, которую считали просто красивой сказкой. Я рассказал ему о вере Галадона в то, что моя мелидда пережила Обряды Балтара, и о долгих ночах, проведенных в тренировках, пока Александр спал. Я рассказал ему и о последнем сражении, которое я видел, о последнем предательстве Риса и Исанны.

Катрин готова была меня убить за мои рассказы. Она все время перебивала меня, требуя, чтобы я замолчал, и называя идиотом. Но, едва начав, я уже не мог остановиться.

Александр сделал из сказанного свой вывод:

– Значит, эта твоя бывшая возлюбленная создаст… поле боя… в голове Каставана, а твой драгоценный друг встретится там с Повелителем Демонов, возможно, самым могущественным из когда-либо существовавших. Демоны победят и сделают с келидцами все, что им захочется, они также начнут использовать заклятия, подобные тому, что сводит меня с ума, чтобы свершить и с моей Империей все, что им захочется. А ты собираешься проникнуть туда через черный ход, распустить крылья, не дать себя убить и при этом сорвать их планы.

– Именно так, хотя звучит несколько странно. – Я допивал остатки вина, мечтая, чтобы у меня был еще полный стакан. Возможно, тогда бы этот план казался мне более разумным.

– «Странно» – это не то слово, которое я бы употребил. – Он лежал на траве, опираясь на локоть. – Но даже если ты каким-то чудом победишь, келидцы от этого не погибнут. А из того, что ты мне рассказал, ясно, что от долгого общения с демонами нравы келидцев сильно упали. Так?