— Вы не думаете, что он здесь погиб?

— Похороны еще не начались, покажите мне его труп и паспорт. Не смею вас задерживать.

— У вас в плену два парня. Они с перепугу пытались покинуть аул, но были задержаны.

— Не с перепугу, они шли к некоему Салеху, вам известно это имя?

Старики не нашлись, что ответить.

— И вообще, лгать в ваши годы и при вашем положении?.. Идите. Я все сказал.

Старейшины Каблака повернулись и направились к толпе односельчан.

Марканов вошел в дом, спустился в подвал, прошел к помещению рабов.

Включивший свет человек сидел, склонив голову.

Капитан опустился перед ним на корточки:

— Ты в порядке, друг?

Тот поднял заплаканные глаза:

— Как давно я не слышал слова «друг», все больше свинья, скот, крыса. Вы пришли за нами?

— Да. И разнесем на куски это ядовитое гнездо.

— И мы будем свободны?

— Конечно. Получите медицинскую помощь и будете полноправными гражданами свободной страны.

— Как жаль, что немногие дожили до этой минуты. Да и оставшимся в живых медицина вряд ли поможет.

— Нашей вины в этом нет.

— Что вы, господин офицер, разве я упрекаю вас? Ведь вы спасли жизнь мне и еще десяткам таких же несчастных. Те, кто издевался над нами, предстанут перед судом?

— Нет.

— Почему? — не поверил своим ушам бедолага.

— Их уже нет в живых. Мы вершим свой суд и приводим приговор в исполнение на месте. Все, кто издевался над вами, мертвы. Все до единого.

— Кто вы? За кого мне молиться?

— Молитесь о себе. А мы? Мы те, кто уничтожает сеятелей Смерти. Это все, что я могу вам сказать.

— Спасибо вам.

— Не за что, друг. И не надо плакать, страшное позади.

— Это слезы счастья, господин офицер.

— Пойду взгляну на остальных.

— Взгляните, нервы у вас крепкие, вы — Воин.

Увиденное потрясло боевого капитана.

Что-то похожее он видел пацаном, когда по телевизору еще показывали документальные фильмы о зверствах нацистов в концлагерях.

Вышел Марканов с тяжелым сердцем.

Вызвал Полуянова:

— Первый, на связи «Гром».

— Слушаю, Юра. Ну что там у тебя? — с нетерпением спросил подполковник.

— Докладываю: задача по лаборатории выполнена в полном объеме. Объект с персоналом и охраной уничтожен.

— Тяжело было?

— Как обычно, товарищ подполковник.

— Потери есть?

— Есть, к сожалению.

— Много?

— Прапорщик Колбин убит, Серегин ранен в ногу.

— Как же так, Юра? Ведь все были в бронекостюмах?

— У Колбина пуля вошла в горло под щитком, а Серегину несколько пуль попали в одно и то же место и пробили бронекостюм. Но здесь еще человек тридцать из тех, над кем проводили опыты, требующие немедленной эвакуации и срочной медицинской помощи. Срочно нужен борт.

— Понял тебя. Вызываю санитарный «Ми-8». Время подлета — час-полтора.

— Нормально.

— Гонцы к Салеху пытались прорваться?

— Не без этого. Двоих перехватили. Сейчас ищем некоего Байрама, пославшего молодых парней в ущелье.

— Западное направление заблокировал?

— Так точно.

— Хорошо. Как аул?

— Вышли чабаны на помощь Хакиму. Пришлось применить оружие. Успокоили. Я им дал три часа на похороны убитых, потом — жесточайший комендантский час.

— Пошли все-таки абреки на помощь арабу?

— Пошли. Он их наркотой снабжал, и они шли защищать склады. Там же был их кайф. Ну и кайфанули, около двадцати человек осталось на пустыре, но это считая раненых.

— Понял тебя. Передай ребятам благодарность, часа через два будем в Каблаке. Обеспечь его полную изоляцию.

— Есть.

— И «вертушку» жди.

Через десять минут бойцы Цурмана привели Байрама. Его сдали сами старейшины аула. Хотя прятался он в мусульманской святыне — мечети.

Марканов спросил:

— Ты Байрам?

— Да.

— Ты посылал людей к бандитам Салеха?

— Я посылал племянников в заброшенный аул, кого там они должны были встретить, мне неизвестно.

— Жить хочешь, Байрам?

— Кто же не хочет?

— Зачем же лжешь? Племянники твои схвачены. Во всем признались, а ты тут дурочку со мной валяешь? Не советую. Видел, сколько твоих земляков мы положили? И это не считая Хакима с его охраной. Будешь врать — пристрелю. Слово офицера. Говори правду.

— Хоп. Все скажу. Перед отъездом, накануне вечером, меня вызвал Хаким. Сказал: если в ауле объявятся чужаки или, еще хуже, солдаты, сразу отправь своих племянников в старое ущелье. Пусть едут на конях до тех пор, пока не встретят отряд Салеха. Передать ему велел следующее: сделка не состоится, он сам, Хаким, в опасности, просит о помощи. Племянники должны были уговорить Салеха идти на аул. Это все. Я сказал правду, клянусь своей престарелой матерью.

— Хаким почуял опасность?

— Этого я не знаю.

— Еще кто-нибудь мог быть отправлен к Салеху?

— Нет. И никто никого не посылал, я отвечаю за свои слова. Хаким доверил это дело мне.

— Свиридов! — вызвал Марканов прапорщика. — Возьми-ка под охрану этого правоверного. Ввали ему дозу снотворного, пусть отдохнет после трудов праведных.

— Есть, товарищ капитан.

— Но я же…

Свиридов не дал Байраму договорить:

— А ну, пошел, шакал облезлый, пока я тебе прикладом не помог.

Байрама увели.

Марканов сел на крыльцо, прислонившись спиной к холодному камню.

Времени с начала штурма прошло совсем немного, а как он устал.

Нервное напряжение уступило место слабости — дело сделано. Капитан сидел, бездумно глядя на аул, оттуда все еще доносились стоны и вопли.

Через два часа похороны закончились — люди разошлись по домам, и наступила непривычная для этого времени суток тишина. Даже овцы и ишаки умолкли.

Казалось, смерть набросила на Каблак свое ледяное покрывало.

Вскоре подлетел санитарный вертолет.

Бойцы Цурмана осторожно вынесли почти невесомые тела бывших рабов. Погрузили их на борт. Туда же занесли Колбина и Серегина.