На корабле оказался художник, который во время путешествия сделал последний прижизненный портрет Моро. Некоторые историки путают портрет Моро кисти Барбье де Вальбона, сделанный в 1801 году, сразу после победы при Гогенлиндене, и выдают его за портрет генерала, сделанный незадолго до смерти. На самом деле это не так. Портрет, написанный на корабле, очень точно соответствует действительности. На нем изображен Моро в генеральском мундире. Жану-Виктору уже 50 лет. Он пополнел и от него веет неким американизмом. Под портретом, выполненным в технике эстампа, с трудом читается надпись: Painted during his last passage from America (Написан во время его последнего путешествия из Америки).

Поль де Шевенен в 1814 году издаст в Париже брошюру небольшого формата, как сейчас бы сказали, «pocket book», в которой подробно опишет детали этого исторического путешествия. Позднее Павел Петрович Свиньин (Поль де Шевенен) станет известным в России литературным критиком, будет издавать журнал «Отечественные записки» и по праву заслужит титул «дедушки русских исторических журналов».

В этой книге Шевенен приводит, между прочим, и такую деталь:

«…это путешествие было сопряжено с большой опасностью, так как между островом Исландия и Норвегией парусник “Hannibal” был настигнут жестоким штормом, унесшим его далеко в океан, причем молния ударила в мачту, и на корабле произошел пожар».

Судьба явно противилась возвращению Моро в Европу.

* * *

24 июля 1813 года в виду побережья Норвегии показался британский фрегат «Harmandy», который подошел на довольно близкое расстояние, чтобы произвести досмотр. Его капитан мистер Чатон, узнав, что на борту «Hannibal» находится генерал Моро, прибыл на шлюпке, чтобы его поприветствовать.

Во время разговора Моро выразил сожаление, что был вынужден покинуть Америку до возвращения своей жены и дочери. На что капитан воскликнул:

— Как, мадам Моро? Разве вы не знаете? Она в Англии!

— Вы уверены?

— Абсолютно, и если у вас есть письма для нее, то я их с удовольствием передам.

Кстати, газета «Санкт-Петербургские Ведомости» № 63 от августа 8-го дня 1813 года сообщала (здесь и ниже при ссылках на российские газеты следует принимать во внимание разницу во времени между старым и новым стилем):

«Супруга генерала Моро прибыла 7 июня из Бордо в Фальмут. Она приехала из Америки во Францию для поправления своего здоровья, но, не получив позволения от французского правительства на свое там пребывание, принуждена была удалиться в Англию».

* * *

И вот, избавившись от последней тревоги, которая терзала его сердце, Моро полной грудью вдохнул свежий морской воздух. В нем уже легко улавливался смолистый запах скандинавских сосен.

27 июля 1813 года «Hannibal» пришвартовался в шведском порту Гётеборг.

Моро, Френьер и Шевенен, тепло попрощавшись с капитаном Кертисом Блэкменом, сошли на берег.

Что касается платы за проезд по маршруту Нью-Йорк — Гётеборг, то генералу Моро не стоило беспокоиться. Все расходы взяла на себя российская казна. По крайней мере, так договорился Дашков с судовладельцем, который полностью доверял российскому императору и категорически отказался от какой-либо предоплаты.

Прямо из порта Гётеборга Моро отправил письма, которые он заготовил заранее и в которых извещал Бернадота и Александра I о своем прибытии в Швецию.

«Ваше Величество, — писал он русскому царю, — может рассчитывать на мое желание быть вам хоть в чем-нибудь полезным».

Три путешественника проследовали в приготовленное для них жилье, которое было выделено по приказу Бернадота. Там Моро обнаружил письмо наследного принца шведского с радушными пожеланиями в связи с его приездом в Швецию и просьбой немедля отправляться в Штральзунд.

Штральзунд в то время являлся настоящей столицей Шведской Померании, в которой, в преддверии новой войны с Наполеоном, собирались высшие сановники коалиционных держав.

Но Моро как истинный Водолей поспешал не торопясь. Прежде чем покинуть Гётеборг, он позволил себе отдохнуть там три дня. Во время визита к генералу Иссену, командиру гётеборгского гарнизона, последний встретил его такими словами, сказанными с особым энтузиазмом: «В вашем лице вы привели к нам подкрепление в 100 000 человек».

1 августа 1813 года трое путешественников выехали в город Истад, расположенный в южной части Скандинавского полуострова. В этом городе поджидал специально снаряженный для них корабль, опять же приготовленный по приказу Бернадота. И здесь Моро погостил несколько дней, пока 6 августа днем, миновав за ночь пролив Хамрарне в Балтийском море и оставив на востоке датский остров Борнхольм, корабль наконец причалил в Штральзунде.

В этот момент послышались первые звуки 21-го залпового пушечного салюта, который по приказу Бернадота был устроен в честь своего старого соратника и боевого товарища. Моро в сопровождении военных властей города прошел мимо почетного караула шведских гвардейцев, построенных в две шеренги, и прибыл в королевскую резиденцию, где был тепло принят губернатором Штральзунда вместо Бернадота, которого в данный момент не было в городе.

Только к вечеру, когда подходил к концу торжественный ужин, устроенный в честь Моро прямо в королевской резиденции, прибыл сам Бернадот. Все присутствующие встали при виде, как старые друзья бросились в объятия друг другу. Они не виделись почти 9 лет. Как много им хотелось рассказать! Сколькими тайнами и секретами мечтали они поделиться!

Генералу Моро были отведены комнаты во дворце. Два боевых товарища долго беседовали. О чем они говорили — нам неизвестно. Но мы уверены, что эти два воина могли говорить откровенно — с открытым сердцем. Они были почти одного возраста и разделяли одинаковые взгляды.

Моро, оставаясь республиканцем, был ли он удивлен тем, что в прошлом ярый приверженец республики Бернадот, на левой руке которого красовалась патриотическая татуировка, согласился стать шведским наследным принцем, а значит, вскоре и королем? Полагаем, что нет.

«Да, принц и вскоре король, — подтвердил Бернадот, — но монарх конституционный». Моро не был ярым фанатиком республиканских идей и предпочел не возражать. Вскоре их беседа, вполне вероятно, перешла на военные темы. Как тот, так и другой, но по разным причинам, желали падения Бонапарта. Моро хотел спасти Францию. Бернадот, возможно, уже перестал думать о французах и, позабыв все хорошее, чем он был обязан Наполеону, начал задумываться об интересах нации, которая доверила ему свою судьбу.

Он принял новую религию, чаяния и обычаи шведского народа, а также стал самым ревностным и последовательным союзником Александра I, имея в виду обещания последнего «закрыть глаза» после победы над Наполеоном на присоединение Норвегии к Швеции.

Обладая лишь скудной информацией, почерпнутой из американских газет о положении в Европе после выхода Великой армии из России, Моро с жадностью слушал Бернадота о новой военно-политической обстановке. Он узнал, что Наполеон так поспешно оставил армию в России не из-за того, что «хотел избежать казачьих пик или взбунтовавшихся французских солдат», а отправился в Париж, чтобы восстановить правительство, пошатнувшееся в результате отважного, но неудачного государственного переворота, предпринятого республиканскими генералами Мале и Лаори.