Однако многие горожане, особенно из низов или небогатых бюргеров надели красное. Рана, нанесенная городу религиозными фанатиками, стала видимой, загноилась вылезла нуружу — пока что только в виде скромного дополнения к одежде. К концу дня все горожане носили либо черное, либо красное.

Солдаты обеих сторон надели форму.

В Зеленом доме, за закрытыми дверями, велся ожесточенный торг между окружными властями и городскими нобилями, которые не хотели выдавать на расправу зачинщиков беспорядков. Оттавио на это совещание не позвали. Он не сожалел, вся эта возня ему претила. К тому же у него было полно своих дел.

Он все же уговорил всех своих друзей переселиться на время в Стеклянный дом.

Ар Беккер даже разместил в особняке пятерых стражников гарнизона из постоянного состава, из тех, кто добровольно надел красное. В доме спешно делались запасы вооружения. Оттавио на пару с Ар Моссе укрепил окна первого этажа и входные двери печатями отторжения.

Также он получил у старшего гер Доннера из арсенала стражи префектуры несколько кирас и бригантин помнящих, наверное, еще Максимилиана I. Он заставил Хартвина и Милоша отдраить их от ржавчины и носить вне дома, не снимая.

Между делом он нашел время, чтобы отправить повторно одушевленный меч в Обитель Святого Духа. По сути, Оттавио создал проклятый предмет, которому в обители было самое место.

Элиза с компаньонкой — пожилой женщиной, похожей на крольчиху, — тоже переехала в особняк. Вернее, перенесла туда свои вещи, так как сама она уже почти сутки руководила упаковкой самых ценных архивов. Их собирались отправить в ближайший монастырь Святого Себастиана, от греха подальше. Элиза очень сильно переживала за свои бумажки, впрочем Оттавио нравилось в ней все, в том числе и ее целеустремленность и гипертрофированное чувство долга. Он твердо решил, как только закончится вся эта история с проклятием, просить ее руки, и надеялся получить ее вместе с сердцем.

2

В связи с обострившейся обстановкой, приказом окружных властей, совместным с распоряжением ратуши, в Эвинг было введено множество военных патрулей.

Ворота между кварталами теперь закрывались раньше а открывались позже. Сторожки у квартальных ворот обычно пустующие днем, теперь были заняты круглосуточно. Проходящих осматривали на предмет ношения оружия, которое было запрещено к ношению всем, кроме дворян. Даже людям из дворянской свиты разрешалось теперь в городской черте носить лишь кинжалы и дубинки. На каждые внутренние ворота, в дополнение к городской страже и ландскнехтам, поставили как минимум одного на смену стражника префектуры. Им раздали листки с описанием наиболее разыскиваемых преступников, в том числе и троицы ублюдков, которых искали Оттавио с Колманом.

Один из стражей оказался наблюдательным и смог опознать в проходивших мимо него «крестьянах» разыскиваемых братьев-бандитов.

3

Хартвин ворвался в гардеробную, которую Оттавио временно переоборудовал в арсенал, как бурный весенний поток взламывающий зимний лед. Тут же запнувшись о древко поставленной в углу гвизармы рухнул головой в кучу разномастных защитных элементов, которые Оттавио с ар Беккером сортировали последние полчаса.

— Слушай, Отто, — задумчиво сказал здоровяк, глядящий на то как разложенные по ранжиру части доспеха, благодаря телодвижениям барахтающегося на полу Хартвина, снова перемешиваются в разномастную кучу, — у тебя нет никаких заклятий от тупости? Или неуклюжести?

Оттавио молча взял Хартвина за воротник и поднял на ноги. Слегка тряхнул чтобы большая часть зацепившихся за помошника железок осыпалась на пол:

— Ну. Говори.

— От господина ар Хааса посыльный. Срочно. Бандитов наших нашли. Они устроили драку на воротах Муравейника! Господин аудитор вас зовет туда.

— Удо, разбирайся без меня, возьми кого-нибудь из своих парней. — Оттавио отпустил воротник юного гер Доннера, под глазом которого уже наливался приличных размеров синяк, — Ты, со мной пойдешь, варвар-разрушитель! Не забудь чемодан с принадлежностями.

— Да, ворст! Бегу! Там коляска — перед дверью, — донеслось из коридора вторя дробному топоту ног. Умчался, обормот.

4

Повсюду в окрестностях межквартальных ворот валялись обрывки одежды, шляпы, и деревянная обувь. Окна близлежащих домов были разбиты. Прямо на улице лежало несколько трупов и примерно с десяток раненых горожан. Вокруг них суетились несколько женщин и парочка жриц Улица была перекрыта усиленными нарядами ландскнехтов, из «Закатных волков». По странной превратности судьбы передовой дозор возглавлял тот самый здоровенный наемник, которому де Бержак подправил челюсть в поединке. Он явно узнал, высунувшегося из коляски Оттавио, и совершенно неожиданно улыбнулся ему, демонстрируя зияющие бреши в частоколе желтых зубов.

— Пропуштите колдуна. Денек добрый, Ваша милошть! Господин ар Хаас… того, отбыл шталбыть. Ваш просил дошдатьшя его. Только коляшку здесь оштавьте, дальше сказали экипажи и конников пока эта… задерживать.

— И тебе привет задира. — Оттавио спрыгнул с подножки, следом за ним разбрызгивая грязь из коляски выскочил Хартвин с саквояжем. — Ты здесь жди, может еще понадобишься, — обратился ар Стрегон к извозчику.

Ландскнехты, тем временем, откатили поставленную поперек улицы телегу, и Оттавио с помощником прошли к видневшимся в конце улицы воротам.

Возле ворот был развернут полевой госпиталь. Несколько стражников и ландскнехтов обмотанные окровавленными повязками сидели у стены. Еще троим цирюльники оказывали помощь прямо сейчас, зашивая и бинтуя раненых прямо на расстеленной возле воротной арке дерюге.

Чуть в стороне лежал труп городского ополченца, височная кость проломлена тяжелым ударом. Возле него на коленях стояла немолодая бедно одетая женщина, скорее всего свежеиспеченная вдова. Она раскачивалась из стороны в сторону в каком-то гипнотическом ритме, и подвывала на одной ноте. Грязное лицо было изборождено потоками слез.

Оттавио поморщился, проходя мимо нее, коснулся указательным пальцем макушки и несильно надавил:

— УЙМИСЬ! — добавил он в голос толику силы. Женщина послушно замолчала, не переставая раскачиваться, она пустыми глазами смотрела на лежащее перед ней тело.

— Где начальник караула? — спросил Оттавио у цирюльника. Тот махнул рукой в направлении сторожки.

Из-под воротной арки вышел пожилой ополченец с перевязанной головой. Облачен этот вояка был в дедовскую, сто лет нечищенную кирасу, украшенную явно свежими вмятинами и царапинами.

— Сержант Версагер, господин ар Стрегон. Я туточки за главного.

— Где ар Хаас?

— Недалече в муравейнике, прям в часовне труп нашли. Убитого мужика. Господин ар Хаас туда умчал как наскипидаренный.

— Ясно. Что тут произошло, давай коротко — по делу.

— Ваш человек — префектский, приставленный к вверенному мне посту, опознал одного из бандюг, што на картинках нарисованные. Ну и попытался их задержать. Их того, трое было. Все сука в черных повязках. Но промедлил, они успели за ворота выйти. Он им типа: «Стоять арестованы, именем ампиратора», — а те в крик! «Братцы спасите, красные невинных горожан уже на улицах хватают». Ну и набежал народ, их отбивать. — Сержант выплюнул сгусток слюны на грязную мостовую. — Шлюха портовая мать их. Короче пока суть да дело, пока успокоили людей, эти выкидыши смылись. У меня один труп и ранетых шестеро. Ежли коротко и по делу — то все, господин.