— Я с начальником уже переговорил, — докладывал Ковалев. — Толковый мужик, из оперов. Они всех сейчас опросят, составят протокол. Потерпевших отпустят, а Вову по моей просьбе попридержат: отправят в вытрезвитель. Мы этого Удовлетворителя прям из вытрезвителя сможем забрать, тепленького. Теперь, Никита Михалыч, слушаю тебя внимательно. Что делать дальше? Портного к нам везти?

— Там, кроме Берберова и его служащих, есть еще кто-нибудь?

— Есть. Этот коротышка — скульптор из общаги. Он следом за Удойко прибежал, когда в магазине уже зеркала бились. Он сейчас у дежурки околачивается.

— Вот его-то мне и надо. Вези его, Володь, — сказал Никита. — Бери и бумаги тоже. Удойко пусть прокатится в «дом покоя». А Берберова не трогайте.

Пусть Минаев (напарник Ковалева) глаз с него не спускает.

Пашу Могиканина привезли на Белинку (Малый Никитский) через час. Ковалев выложил на стол Никиты материал по Удойко и кивнул на дверь:

— Клиент в коридоре.

— Ладно, ты иди отдохни, а я тут с ним сам потолкую. — Колосов встал и пригласил Могиканина в кабинет:

— Павел Николаевич, прошу вас.

Бедный создатель легендарной «Ящерицы на сосне», вконец запарившийся в своем пуховом пальто и вязаной шапочке-"бандитке", был явно ошарашен всем происшедшим. Он тревожно помаргивал, вздыхал и крутил круглой, как шар, головой, словно заводная игрушка.

— Мне сказали, со мной хотят встретиться в Управлении уголовного розыска. Вы сыщик, да?

— Думаю, вы не ошиблись, присаживайтесь, пожалуйста. Меня зовут Никита Михайлович.

— Что Вовке теперь будет за это? Посадите, да? — с ходу по-простому бухнул Могиканин.

— Им совершены хулиганские действия. Причинен ущерб, нанесены побои. — Колосов нарочно смешивал все в один крепкий коктейль — пусть пострашнее выйдет. — Не понимаю только, как он до всего этого докатился? Они же, насколько я знаю, с потерпевшим Берберовым приятели были?

Могиканин так и ел Никиту блестящими, точно у мыши, глазами.

— Вы дело Красильниковой ведете? — спросил он тревожно.

— Дело ведет следователь прокуратуры. Я занимаюсь розыском ее убийцы.

— Один черт, я хотел сказать — все равно. И Толи.., тоже? Толи Лавровского?

— И его тоже. Эти дела объединены в одно производство.

— А-а... Я так и подумал. — Скульптор стащил с головы шапочку и вытер ею взмокший лоб. — Как этот ваш сказал: поедемте, так я про это и подумал. Только меня уже допрашивали, учтите. В этой вашей прокуратуре.

— Знаю, — сказал Никита. — Но это было десять дней назад. А за это время много чего случилось. А, Павел Николаевич? Случилось ведь?

Могиканин встал и снял пуховик.

— Уф, жарко как у вас, топят хорошо. Зимой бы так. По делу-то есть хоть какие-то новости?

— Есть, а как же! И, думаю, с вашей помощью мы и еще дальше продвинемся. Закрепим успех, так сказать.

Тут в кабинет снова заглянула Люся Скворцова.

— Никита, имей совесть! Я тебя битый час жду. Где данные?

— Люся, я занят. Позже.

Она раздраженно хлопнула дверью.

— Красивая девушка, — заметил Могиканин. — Только сердитая. Чего они все так? Ко мне тут тоже одна милиционерша приходила, насчет Светы все спрашивала.., да...

— Павел, скажите мне, пожалуйста, вы ведь неплохо знаете своего соседа и приятеля, — задушевно начал Колосов. — Так вот и объясните мне: какая муха его вдруг укусила? Зачем он затеял драку в магазине?

— Нет, это уж вы мне сначала скажите, — напыжился коротышка. — Разве это честно — человека тащить в милицию и с бухты-барахты обвинять его в каких-то двух убийствах?

— Он вам рассказал?

— Конечно! Вы ж его здесь допрашивали, небось в этом же самом кабинете. Он психанутый именно от вас прибежал. «Паша, — орет, — меня чуть за Светку не посадили! Насилу вырвался!»

— Он несколько преувеличил. Творческая фантазия разыгралась, — заметил Никита. — Его никто и ни в чем пока не обвиняет. Напротив, мы хотим разобраться.

— Так разбирайтесь! — взвился Могиканин. — Разбирайтесь же скорее! И начинайте с тех, кто этого заслуживает, а не с Володьки-балбеса, который...

— А кто заслуживает, по-вашему, Павел Николаевич?

Коротышка засопел сердито.

— Берберов — вот кто! Ваш потерпевший, — передразнил он скрипучим старушечьим фальцетом. — Геронтофил чертов!

— А почему вы так решили?

— Да потому, что Светка у него работала, вот почему! К нему она пошла — у него и пропала!

— Но ведь Удойко ее тоже знал. Разве нет?

— Ну и что с того? И я ее знал, и все ребята у нас в «Улье» — что, всех нас тоже посадите? — вскипел коротышка. — Вовка — алкаш, это верно. Так, значит, на него все валить надо? Валить?

— А почему на него валить нельзя, а на Берберова можно? По-моему, у них шансы равные, — заметил Никита осторожно.

— Да какие там шансы! — взорвался Могиканин. — Вы ж не знаете ни уха, ни рыла, а судите! Кто к геронтофилу приходит, про кого он справки наводит — все вдруг испаряются! Это что, тоже шансы, по-вашему?! — Он умолк, тяжело дыша.

Колосов достал пачку сигарет, они закурили.

— Так, давайте разбираться вместе, Павел Николаевич. По порядку, не спеша. Вы, я вижу, за приятеля горой стоите. Похвально. Вот и помогите мне выяснить все. Я так понял, что Удойко, когда вернулся от нас к вам, — Никита усмехнулся, — кое-что вам рассказал, да? А потом вы вместе отправились звонить Берберову. Насчет чего?

— Вы что, следили за нами?

— Это все нетрудно предположить — ситуация типичная. Не хотите поделиться тем, что вы от него узнали? Мы так ценим вашу помощь. Мы помним, что именно вы первым заявили о Красильниковой как о пропавшей без вести — вы дали начало всему.

Так о чем он вам рассказал?

Могиканин молчал, пускал дым из ноздрей. Колосов не нажимал: пусть зреет сам. Наконец Могиканин нехотя выдавил:

— Ну, он напился в тот вечер. С горя, между прочим, я его не осуждаю.

— Я тоже. Напился, и что?

— И сказал, что быть ж.., для битья русской интеллигенции не привыкать стать. Насчет жандармов прошелся, насчет Третьего отделения, потом о тридцать седьмом годе что-то плел, — сообщил коротышка ядовито. — А потом сказал, что он ментов (извините, это его выражение) не винит, а понимает. Ему-де самому стало любопытно, отчего все так странно получается. «Паш, — сказал он мне, — Светка к Артуру ходила? Ходила. И что? Нет ее. Еще одну телку я с ним знакомил, так убили ее, говорят. Дал телефон Лавровского — и того тоже кончили. Что ж такое получается, а?» — так он мне сам сказал.