— Когда я вошла, Лорик был еще жив, — рассказывала она, расширившимися глазами глядя куда-то в одну точку у меня на груди, — но крови он потерял столько, что было ясно — долго он не протянет. Знаешь, какие были его последние слова?

Люся перевела взгляд на меня, и я поразился, насколько они были пусты и безжизненны. Я покачал головой.

— Он сказал: "Какая же ты сука, Люся", — растянулись в мертвой улыбке ее тонкие губы. — И ты знаешь, дорогой, он был прав.

В этот момент Люся вся была где-то там, в воспоминаниях, и я подумал, что лучшего момента не будет. Я поджал ноги, уперся руками в подлокотники, напряг все мышцы тела, в одно мгновение выхватил свое тело из объятий просиженного кресла, но потные ладони соскользнули, и я плюхнулся обратно. Раздался издевательский Люсин смех:

— Даже и не пытайся, дорогой, а то умрешь раньше, чем закончится моя история!

Умрешь раньше, чем закончится история? Говоря другими словами, когда закончится история, ты все равно умрешь? Так вот что задумала Люся!

— Можно продолжать? — с насмешливой вежливостью поинтересовалась Люся, и пистолет в ее руке описал в воздухе изящную виньетку.

— Да, — буркнул я, отметив про себя, что кисть руки у Люси не по-женски тверда.

Насколько же Люся ожесточилась за последние годы, что вид лежащего в луже крови мужа не вызвал в ее душе практически никаких эмоций! Напротив, она быстро смекнула, что смерть Лорика открывает перед ней новые перспективы развития операции. Я знал только Лорика, и без него, сохраняя инкогнито, Люся могла вертеть мною, как хотела. Что она и сделала, прямо из коридора, стоя над стынущим телом мужа, позвонив мне в банк, и потребовав не полтора, как планировали они с Шуляевым, а три миллиона. Рассказала мне, какие страшные вещи она может сделать с моей семьей, Люся добилась моей покорности.

— Я импровизировала, стоя над трупом, — пафосно воскликнула Люся. Скажи, дорогой, я была убедительна? Поверил бы мне Станиславский?

"Да она больная!" — констатировал про себя я, а вслух ответил:

— Обязательно поверил бы.

— Главное, что поверил ты, дорогой! — улыбнулась Люся. — Но можешь не сомневаться, — я не остановилась бы перед тем, чтобы что-нибудь оттяпать твоей дочке, если бы ты заартачился.

Н нужно было избавиться от трупа, ведь скоро он бы разложился и начал смердить. Соседи учуяли бы вонь, вызвали бы ментов. Шуляев попал бы под подозрение в убийстве раньше, чем снял бы деньги с Кипрского счета и привез их в Москву. Вывезти труп возможным не представлялось, так как Шуляеву нужно был срочно улетать в Египет, а одна Люся, естественно, не справилась бы. Но на кухне стоял очень большой холодильник, и Люся не без труда поместила туда тело, врубила регулятор холода на максимум, а дверку холодильника подперла стулом. В холодильнике труп мог находится сколь угодно долго. Дело было сделано.

— Ну, а дальше ты сам все знаешь, — сказала Люся, доставая из пачки последнюю сигарету.

Я понял, что наступает последний акт спектакля, уже, наверное, не меньше часа разыгрываемый передо мной этой маньячкой с пистолетом в руке. Но начался он совершенно неожиданно. Шуляев, до того лежавший недвижим, вдруг шумно вздохнул, и начал подниматься. То, что произошло в какие-то пару секунд после этого, повергло меня в ужас. Не сводя с меня взгляда, Люся с грацией гадюки соскользнула со стола, сделала шаг назад и влево, и оказалась рядом с Шуляевым, причем при всех этих ее движениях пистолет в ее руке ни на миллиметр не отклонился в направлении от моей груди. В другой ее руке откуда ни возьмись появился нож, и этот нож Люся с размаху всадила еже почти поднявшемуся с пола Шуляеву в горло, точно под нижнюю челюсть, легко отпрыгнув в сторону от сразу зафонтанировавших из раны брызг густо-красной крови. Шуляев, так и не открыв глаз, забился, захрипел, попытался поднять руки к горлу, но не смог, и снова рухнул на пол. Его затылок хрястко ударился об пол, ноги задергались, и через несколько секунд он затих в той же позе, что и лежал до того, и только кровь все продолжала обильно сочиться, заливая красным его гавайскую рубашку.

В первый раз у меня на глазах убили человека, да не просто убили, а зарезали, как свинью. Мне всегда становилось плохо от вида даже своей крови, а от увиденного сейчас я поплыл, как после нокаута, едва сдерживая подкатившую к горлу тошноту. Как сквозь какую-то пелену я увидел, как улыбающаяся Люся повернулась ко мне, направила пистолет мне в голову, и прошипела:

— Ну, я ответила тебе на вопрос относительно своих планов?

Ужас охватил меня. Я подумал, что сейчас раздастся выстрел, и снова закрыл глаза. Но, к счастью, у Люся еще не закончились вопросы ко мне.

— Что с Виталией? — резко бросила она. — Ее телефон не отвечает с субботы. Почему ее нет в отеле?

"Ага, так вот где твое мягкое подбрюшье!" — обрадовался новой возможности потянуть время я.

— С ней все в порядке, — быстро ответил я, и сразу попытался сменить тему. — Послушай, Люсь, ведь все равно тебе теперь не выйти сухой из воды. Может, не стоит усугублять свое положение еще одним убийством? Ведь про тебя уже все всем известно, труп Шуляева тоже найдут…

— Найдут, обязательно найдут! — радостно вскричала Люся, не дав мне договорить. — Рядом с твоим! Я сама вызову ментов, как только закончу с тобой. И знаешь, что они подумают, увидев вас рядышком?

— Что же? — облизнул снова вмиг пересохшие губы я.

Люся посмотрела на меня победоносным взглядом человека, ощущающее полное свое превосходство над собеседником:

— Если сможешь, посмотри на покойничка повнимательнее, — с издевкой в голосе сказала она. — Не узнаешь нож, который торчит у него из горла?

Я с трудом заставил себя скосить глаза на труп, и сразу же узнал зеленую ручку своего фирменного ножика. Мне даже показалось, что я вижу вырезанные мною мои инициалы на ней.

— Так что менты подумаю, что ты Шуляева зарезал, а он тебя застрелил, продолжила Люся. — После чего они по стволу начнут искать хозяина, и найдут тело Лорика. После этого начнут искать твою семью, и или успеют найти ее, пока они не умрут от жажды, или не успеют. После чего решат, что ты вступил в преступный сговор с Лориком и Шуляевым, чтобы инсценировать похищение твоей семьи.

— Зачем, — закричал я, подбирая ноги, — зачем мне похищать свою семью? Никто не поверит в такую чепуху!

— Я не знаю, зачем, — не смутилась Люся. — Например, чтобы не платить с наследства налоги. Короче, ментам виднее.

— В организме Шуляева и у меня найдут препарат! — продолжал оппонировать я.

— Не найдут, — спокойно ответила Люся. — Я специально ждала, пока вы очухаетесь, потому что в живом организме хлоразин разлагается бесследно.

— Найдут следы от уколв! — уже кричал я.

— Ну и что? — снова согласилась Люся, тщательно собирая все свои окурки в пустую пачку из-под сигарет. — Следы от укола будут мешать официальной версии, и о них быстро забудут. Так что я тут совершенно ни при чем. И вообще мы с Аллочкой сегодня ночью улетаем из страны. Навсегда. Меня больше ничего здесь не держит. Даже квартиру на Алексеевской я уже продала.