— Возможно, вы найдете себе в постель такую подругу, у которой растет борода, если только не следить за гладкостью кожи, — возразила Эстефания.

— Ничего не желаю слышать о бородатых подругах! — воскликнула Кармезина. — Вы сегодня невыносимы!

Она бросила влажную простыню на пол и, повернувшись к сундуку спиной, убежала в спальню. Эстефания последовала за ней.

Некоторое время Тирант лежал в сундуке неподвижный и не знал, что ему делать. Тысячи мыслей одновременно проносились в его голове. То ему казалось, что нужно выбраться на волю и идти вслед за принцессой в ее спальню, иначе он навсегда покроет себя позором как трус, убоявшийся девицы. То он думал о том, что в темноте непременно налетит на какой-нибудь предмет и тем самым выдаст себя. То он представлял себе обнаженную Кармезину, и его кидало в дрожь и испарину, потому что он не мог даже помыслить о том, чтобы прикоснуться к подобной святыне. Но в следующий же миг он понимал, что без осквернения девственной святыни он погибнет, и притом в самом скором времени.

Так миновала вечность, но затем крышка сундука откинулась, и к Тиранту хлынул свежий воздух. Он не решался шевельнуться и даже дышал очень тихо, только болезненно расширял ноздри.

— Вы здесь? — донесся до него еле слышный шепот Эстефании.

— Да.

— Вылезайте, только тихо.

Тирант выбрался наружу и сразу же нащупал теплую руку Эстефании. Ночь была всегдашним союзником севастократора; но в апартаментах принцессы погасили все свечи, и не оставалось ни малейшего источника света — ни свечи, ни звезды, ни единого лучика, который проникал бы в окно. И потому даже Тирант в этой кромешной тьме растерялся.

— Я проведу вас, — сказала Эстефания. — Она почти спит. Не бойтесь и во всем слушайтесь меня.

Они проделали часть пути к спальне, но, очутившись возле ванны и вдохнув запах влажного тела Кармезины, Тирант вдруг ослабел. Колени у него подогнулись, он покрылся холодным потом и весь затрясся.

— Вы дрожите? — строго вопросила Эстефания.

— Похоже на то, — виноватым тоном ответил Тирант.

Она быстро ощупала ладонью его лоб и грудь. Грудь ходила ходуном, лоб был мокрый.

— Какая мерзость! — Эстефания отдернула руку. — И в таком виде вы намерены предстать перед моей госпожой? Мне стыдно называть вас братом.

И она отошла, бросив Тиранта одного в полной темноте.

— Эстефания! — шепотом позвал он.

Никакого ответа.

Он огляделся по сторонам в слабой надежде увидеть хоть что-то, однако тщетно: мрак, в который были погружены комнаты Кармезины, оказался совершенным. Как будто густой черный бархат опустился на глаза и отнял зрение.

— Эстефания! — чуть громче окликнул герцогиню Тирант.

Молчание. Он знал, что она стоит где-то неподалеку и нарочно не желает отзываться. Паника охватила Тиранта. Что будет, если она действительно ушла и оставила его здесь одного? Как ему быть, если сюда придут слуги? Что подумают люди, застав севастократора в одном исподнем, прячущимся в апартаментах принцессы?

Он сделал несколько неуверенных шагов и застыл на месте. Тирант не сомневался в том, что здесь полным-полно всяких кувшинов, тазов, табуретов и прочих вещей, которые при падении страшно шумят. Как не сомневался и в другом: еще одно-два неосторожных движения — и какой-нибудь из этих предметов непременно рухнет на каменный пол, и тогда позора не избежать.

Поэтому он опять замер. Холодный пот струился по его спине, руки прыгали так, что он не мог даже толком обтереть лицо. Вдруг стрельнула боль в раненой ноге, и тотчас заломило виски.

— Эстефания! — с жалобным стоном опять позвал Тирант.

Спустя некоторое время голос Эстефании произнес:

— Вы пришли в себя?

Она стояла совсем близко и наверняка слышала каждый его судорожный вздох. Разумеется, это было проявлением полного бессердечия с ее стороны. Но сейчас Тирант был так счастлив ее услышать, что даже не подумал о том, как жестоко она с ним обошлась.

— Я постараюсь взять себя в руки, сестрица Эстефания, только не бросайте меня.

Она обтерла его с ног до головы простыней, пахнущей благовониями принцессы.

— Идемте же, — строго приказала Эстефания и взяла Тиранта за руку. Они миновали несколько опасных углов, счастливо избежали встреч со всеми медными кувшинами и тазами и наконец вошли в спальню.

— Эстефания, — сонно позвала принцесса.

Эстефания прошептала в самое ухо Тиранта:

— Ложитесь рядом с ней. От вас теперь пахнет нашими с ней благовониями, так что она не сразу поймет подмену. Я буду сидеть у нее в головах и гладить ее виски и лоб, а если она проснется, заговорю с ней. Дождитесь, чтобы она погрузилась в крепкий сон, и тогда овладевайте ее телом. Мы с ней спим вместе уже пять лет, и я знаю о ней больше, чем она сама. Все то, что она отрицает днем, просыпается по ночам и требует удовлетворения. И она видит вас во сне, — добавила Эстефания, когда услышала, как Тирант задохнулся. — В этих снах вы делаете с нею то, что сегодня сделаете наяву.

Она чуть подтолкнула Тиранта, и он, пошатнувшись, упал на постель рядом с Кармезиной. Принцесса пробормотала:

— Какая вы неловкая, Эстефания… Вы меня разбудили.

И снова тихонечко засопела.

Тирант просунул руку под одеяло и нашел ее грудь. Эти маленькие округлые груди хорошо были ему знакомы. Ощущение радости и тепла захлестнуло его. Он положил голову ей на плечо, вдохнул запах ее волос.

«Здравствуйте, волосы сеньоры принцессы, — вспомнил он приговорки Эстефании. — Как жаль, что Тирант не может пропустить вас между пальцами…»

Он осторожно забрал в горсть густую прядь. Тут принцесса повернула голову, так что вышло, будто Тирант дернул ее за волосы.

— Эстефания! — возмущенно вскрикнула принцесса. — Да что с вами?

— Ничего, — прошептала Эстефания. Она действительно находилась рядом, в головах постели, и в любой миг готова была прийти на помощь Тиранту. — Простите… Я нечаянно прижала локтем ваши волосы.

И с этим Эстефания больно ущипнула Тиранта.

Принцесса зевнула с такой сладостью, что все тело ее выгнулось и затрепетало.

Тирант передвинул ладонь с груди пониже и положил ее на живот Кармезины. Это был самый шелковистый животик из возможных, чуть-чуть округленький, а ниже пупка пальцы Тиранта с восторгом нащупали тонкие волоски. Эти волоски представляли собой едва заметную тропинку, следуя по которой можно было добраться до самого лакомого местечка.

Принцесса опять пошевелилась во сне. Тирант тотчас отнял руку и застыл, а потом возобновил ласки. И так он развлекался до тех пор, пока сон Кармезины не стал глубоким и спокойным.

Эстефания тоже поняла это, потому что шепнула быстро и страстно: