— Предпочитаю сначала дождаться появление «подарка».

— Разве это не он? - Мад’а указывает подбородком в сторону единственной ведущей сюда дороги, на которой появляется едва заметное, но быстро приближающееся пятно автомобиля. - Или есть другие желающие поквитаться с насильником?

— Желающих, думаю, было бы достаточно, если бы у меня была возможность как-то с ними связаться, - озвучиваю то, над чем думал и усиленно работал последние дни. С тех пор, как узнал правду. - К сожалению, почти все из тех, над кем поглумилась эта тварь, предпочли вырвать эту страницу из своей жизни. Кроме вас, Мад’а, я больше ни на кого не смог выйти. Хотя, поверьте, очень старался.

Она продолжает следить за автомобилем, но все-таки отвечает:

— Юноша, если хотя бы половина того, что о вас говорят - правда, я не сомневаюсь, что вы… как это говорится у людей? Рыли носком землю?

Я ее не исправляю, а вместо этого приглашающим жестом зову к воротам, куда же подъезжает автомобиль. Хорошо, что у меня есть эта пара минут, чтобы заставить себя не бросаться на ублюдка сразу, как только его мерзкая рожа появится из дверей. А она появится - потому что такой был план.

Мад’а украдкой скрещивает пальцы и уже почти не сдерживает нервозность. Кровь отливает от ее и без того бледных щек, но, когда дверь у водительского сиденья открывается и оттуда выходит мой начальник службы безопасности, она немного оторопело поворачивает голову в мою сторону. Я кивком предлагаю просто подождать, потому что Лакс - не тот пассажир, которого стоит катать с комфортом на заднем сиденье.

— Вы действительно осмелились?.. - Лунница наблюдает за тем, как водитель степенно обходит машину и легко поддевает крышку объёмного багажника. - Неужели и бантик повязали?

— Нет, - пожимаю плечами. - Боюсь, я бы не удержался от желания затянуть узел потуже.

Кстати, за все время нашего недолгого общения она ни разу так и не попыталась узнать, какие у меня личные счеты с Лаксом. И хорошо, потому что я все равно не смог бы настолько разоткровенничаться. Еще и потому что не считаю себя вправе обсуждать трагедию моей Марго без ее личного согласия.

Когда Лакса, как отребье, достают из машины в две пары крепких рук (на помощь начальнику службы безопасности приходит его помощник - он за него поручился как за самого себя), старый урод не в силах устоять на ногах и неуклюже заваливается прямо на колени как нарочно прямо перед Мад’ой. Она издает низкий то ли рык, то ли стон, и прежде, чем я успеваю что-то предпринять - наотмашь бьет его по лицу. Удар такой сильный, что плешивая голова Лакса откидывается назад почти что с хрустом.

— Давно хотела это сделать, - шипит Мад’а и отступает от старика. - В следующий раз, юноша, остановите меня, потому что хук правой мне ставил мой покойный супруг.

— Отличная работа, - одобряю увиденное и даю отмашку, чтобы Лакса заволокли внутрь дома.

Мы молча идем следом.

И я снова мысленно благодарен этой женщине, что она не сует нос в мои личные мотивы. Возможно потому, что ей на них плевать, ведь теперь она, наконец, получила то, о чем давно мечтала. А я получу то, о чем давно мечтал я.

Внутри клуба уже давно не царит былая роскошь – здание, само собой, заброшено, и о прежнем великолепии напоминают лишь редкие темные пятна на стенах, оставленные картинами, которые уже давно вывезли в неизвестном направлении. Я брезгливо отпихиваю ногой коробку от презервативов и надеюсь, что это - единственное свидетельство «бурной» ночной жизни, которое я здесь увижу. Моя спутница как будто даже не смотрит по сторонам - ее внимание сосредоточено на пятках Лакса, которые безвольно тянутся по полу, пока мои парни под руки волокут его размякшее тело. Готов поспорить, что если бы не наша с ней предварительная договоренность - она бы уже сделала с Лаксом то, до чего у меня самого давно чешутся руки.

— Не подумайте, что я ставлю под сомнение вашу осторожность, но… - Она делает многозначительную паузу. - Свое я уже пожила, юноша, и готова к любым последствиям, но вы, я слышала, недавно связали себя узами брака.

— Я предпринял все необходимые меры безопасности.

На самом деле, план был прост - и потому хорошо и качественно реализуем. Мой личный опыт в бизнесе показал, что чем сложнее схема - тем больше вероятность, что на любом этапе какой-то ее участок обязательно выйдет из строя. Хочешь сделать что-то быстро и хорошо - не мудри. Хотя не обошлось и без доли риска. И, чего уж там, везения.

Мне нужно было выманить Лакса на свою территорию. В то время, которое нужно мне.

А сделать это можно было только одним способом - заставив этого ублюдка прийти самому. Сделать так, чтобы его поганые мозги закоротило. И тут пригодились их с Ш’Иреном дебаты. Как говорил дьявол в одном известном голливудском фильме: «Тщеславие - мой любимый грех». И мой - тоже. Я хотел бы сказать, что Лакс собирался влететь в мой офис и устроить мне демонстрацию своего Дара, а заодно - напомнить о нашем «договоре» и опозорить на весь лунный мир, но это не так. Единственное, чего жаждало его уязвленное эго и разбитая гордость - указать, где мое место. Поэтому его мозги не работали. Ни капли. И поэтому он сам примчался к моему офису.

Где его уже ждали, «оприходовали» и увезли в неизвестном направлении.

А когда завтра ко мне явятся полицейские и попросят предъявить им записи камер слежения, то увидят, что как раз тогда, как раз в те пять минут, служба безопасности проводила плановую перезагрузку систем - и камеры, увы, были выключены. И во всех прошлых записях они увидят аналогичные проверки каждые полгода, в тот же день, в то же время.

Комар носа не подточит.

И уж тем более никому и в голову не взбредет искать связь между мной - бывшим неудавшимся политиком - и вдовой-отшельницей, эксцентричной миллионершей и одиночкой. При всем желании, но цепочку, которая могла бы нас связывать, составить еще сложнее, чем провести логическую связь между словами «Вселенная» и «криль».

Когда мы заходим в маленький кабинет с потрескавшимися стенами и парой диванчиков, Лакса пихают на один из них. Он так обескуражен, что даже не сопротивляется - только безумно вращает глазам и изредка щурится, как будто пытается навести резкость зрения. Неудивительно, после такого-то хука правой.

— Что я… - мямлит Лакс, но остаток фразы тонет в сухом лающем кашле.

Никто из нас не спешит ему помогать. Я шкурой чувствую, что нас с лунницей в эту минуту связывает молчаливое и почти приятное чувство понимания того, как одна тварь, которая не должна топтать землю, уже начинает испытывать боль и страдания.

— Что происходит?! - наконец, выплевывает Лакс, и его слова действительно похожи на противный собачий лай. Так бывает, когда пес слишком долго лает, а хозяин не делает ничего, чтобы успокоить животное, и под конец животное лает как на издыхании. - Ты?!

Его взгляд устремляется на меня, и на лице проскальзывает что-то, что я назвал бы тяжелой мыслительной деятельностью, попытками найти и прощупать связь между им, мной, дорогой в багажнике автомобиля и женщиной, которая едва не выбила ему зубы. И если первая часть цепочки понятная и лежит на поверхности, то с Мад’ой он явно теряется.