Петру I за два года совместной работы тоже порядком надоели склоки, связанные с именем дорогостоящего ландскнехта. Конечно, если бы наемник показал себя лихим воякой на поле боя, то русский монарх наверняка бы цыкнул на своих генералов так, что навсегда отбил бы у них охоту к интригам против шотландца. Однако, как уже упоминалось, все руководимые им операции выглядели весьма заурядно. А организационная реформа армии приближалась к концу и уже не требовала пристального надзора ученого мэтра. Отчего, видимо, и царь стал благосклоннее, чем прежде, выслушивать порочащие барона сплетни.

Но, с другой стороны, Огильви хорошо знали в Европе. А Петр I не мог позволить себе рисковать репутацией государя, прекрасно относившегося к иностранцам, поскольку и в дальнейшем нуждался в их помощи. Поэтому просьба об отставке стала для всех заинтересованных сторон лучшим выходом из создавшейся щекотливой ситуации. Фельдмаршалу, вопреки российскому обыкновению, без излишней волокиты и сполна уплатили все причитавшиеся деньги. И в октябре 1706 г. он уехал в Саксонию к Августу Сильному, поступив к нему на службу в том же, что и в России, чине, но с меньшим жалованьем.

Занимая одну из главных должностей в армии курфюрста, старик более или менее спокойно прожил четыре последних года своей жизни. Непрекращающаяся череда поражений от Карла XII заставила саксонцев к тому времени капитулировать и затем в течение нескольких лет выжидать появления удобной возможности для продолжения борьбы. Однако после Полтавы унизительный для Дрездена Альтранштадтский мирный договор денонсировали, и шотландец успел еще раз поучаствовать в Северной войне. Умер Огильви в 1710 г. и был торжественно похоронен в Варшаве, где Август вновь занял королевский трон.

Процесс строительства регулярного войска по образцу европейских Петр I справедливо считал для себя самой важной задачей в течение всего дополтавского периода Северной войны. А наиболее трудноразрешимой частью этой задачи постоянно продолжала оставаться проблема генеральских кадров. Так, весьма тонкий и информированный наблюдатель — английский посол в России Чарльз Уитворт, анализируя состояние царских полков, летом 1706 г. докладывал в Лондон: «…за выбытием фельдмаршала Огильви во всей армии не остается, насколько я знаю, ни одного офицера, который бы когда-нибудь за границей занимал должность выше капитанской…»

Поэтому появление под российскими знаменами любого, пусть даже не слишком выдающегося генерала-европейца, становилось весьма заметным событием в жизни государства. На царскую службу такие люди зачислялись с повышением в звании, и даже без проверки в настоящих сражениях получали под командование значительное количество солдат. Но самостоятельным театром боевых действий руководил только один из них.

Генрих Гольц выглядит типичным профессиональным ландскнехтом феодальных армий. Родившись в семье знатных немецких аристократов и выбрав с юности на всю жизнь основным полем деятельности для себя воинскую службу, он затем не один раз менял сюзеренов. Под их разноцветными знаменами будущий русский фельдмаршал долгие десятилетия стремился честно заработать деньги, авторитет и славу.

Молодой барон начал отсчет своей солдатской карьеры в вооруженных силах бранденбургско-прусского курфюрста. Затем перебрался в одну из самых высокооплачиваемых армий — голландскую, где с успехом защищал «классового врага» — первую буржуазную республику — от посягательств «социально близких» для него монархических режимов Англии и Франции.

Будучи уже в зрелых годах, Гольц вновь сменил мундир, поступив на службу к королю Речи Посполитой. В армии Августа Сильного, воюя против Карла XII, он и получил звание генерал-майора. Патент на этот чин позволил ему занять должность коменданта Данцига. Однако осенью 1706 г. саксонско-польские войска, исчерпав возможности к дальнейшему сопротивлению, прекратили борьбу против шведов.

Но для столь опытного мастера ратных дел, каким к тому времени уже с полным правом мог называть себя барон, Северная война просто на короткий срок прервалась. Русский царь, продолжавший отбиваться от скандинавов, попросил своего бывшего коронованного союзника по старой дружбе помочь ему в укреплении командного состава — найти боевого генерала-добровольца, желающего перейти на службу в российскую армию. Этим волонтером и стал Генрих Гольц, приехавший в 1707 г. в Москву с рекомендацией бывшего польского монарха.

Государь «всея Руси» сразу же произвел генерал-майора в генерал-фельдмаршал-лейтенанты со старшинством над всеми русскими генералами и поставил руководить отдельным корпусом. Факт этот, впрочем, не покажется слишком удивительным, если вспомнить, что на тот момент все знаменитые «птенцы гнезда петрова» еще не успели опериться. А профпригодность старомосковских воевод в свете требований «свейской» войны почти равнялась нулю.

Мемуаристы-очевидцы тоже считали такую ситуацию нормальной. Западные послы в Москве признавали за новобранцем массу несомненных достоинств, отмечая это в своих записях. Даже бывший противник, попавший в плен и хорошо узнавший барона, отзывался о нем в очень уважительной форме: «Заслуженное Гольцем за границей доброе имя и многократно доказанный большой опыт достаточно свидетельствуют о том, что он умеет все, что надлежит генералу».

Однако реальная возможность подтвердить эти благоприятные характеристики друзей и врагов представилась новоиспеченному фельдмаршалу не сразу. Хотя шведский король и выступил в решающий поход на Москву всего через несколько месяцев после того, как протеже курфюрста Августа добрался до нее, царь запретил своим военачальникам ввязываться в крупные сражения, приказав отходить и ждать, пока противник серьезно не ослабнет, Выполняя волю монарха, русская армия разделилась на несколько корпусов, прикрывавших различные направления и начала «скифское» отступление.

Корпус Гольца состоял из драгунских полков. С конца весны 1708 г. его выдвинули ближе других к основным силам врага для обороны по восточному берегу Березины в районе городка Борисов. Но Карл XII не стал там, под жерлами пушек противника, форсировать широкую реку. Посредством хитроумных маневров он запутал русских генералов и совершенно беспрепятственно переправился южнее. В итоге к середине лета царские войска откатились из Польши к российской границе. Там пять корпусов (среди них и драгуны барона) объединились, составив армию в 45 000 человек, которая, наконец, решилась дать бой серьезно уступавшему по численности противнику.

Столкновение состоялось 14 июля. В истории Северной войны оно известно как сражение у Головчино. Солдаты фельдмаршала приняли активное участие в этом деле. Они вовремя пришли на помощь дрогнувшей пехоте Репнина, на которую обрушился главный удар скандинавов. Прикрыли контратакой расстроенные ряды соседей, позволив им отойти в относительном порядке. Однако сами потом не смогли противостоять напору королевской гвардейской кавалерии. И битва закончилась полной победой Карла XII. Другие русские части оказались столь неудачно расположены, что большинство из них даже не успело вступить в бой, как все уже закончилось, и им тоже пришлось отступать.