— Надо же, как вас впечатлила эта история! — рассмеялся я.

— Я, знаешь ли, не люблю, когда меня едят, — объяснил он.

Через три часа днище нашей корзины мягко ударилось о землю. Я тут же высунулся наружу и восхищенно покачал головой. Теплый ветер пах медом и перцем, вокруг тихо шуршали красные песчаные дюны Хмиро, над ними ослепительно сияло неправдоподобно алое небо — теперь я и сам был готов забыть все, чему меня учили в школе, и считать его зеркалом, отразившим кровавые переливы горячего песка Великой Пустыни.

— Так красиво просто не бывает! — наконец заключил я.

После этого официального заявления я поспешно покинул корзину. Мне позарез требовалось немедленно оставить следы на волнистой поверхности красных песков. Нижним конечностям я почему-то доверяю куда больше, чем глазам. Если на земле можно стоять, значит, она действительно существует, и все тут!

— Макс, это просто очень много красного песка. Зачем так волноваться? — насмешливо заметил Кофа.

— Вы же знаете, большие порции чего бы то ни было повергают меня в трепет, — огрызнулся я.

Следующие полчаса я посвятил копошению в Щели между Мирами. Решил, что наше удачное приземление на отдаленной окраине Великой Красной Пустыни следует отметить небольшим пикником. Мои спутники получили целую гору всякой снеди, а для себя я добыл чашку хорошего капучино — чего ж еще желать? Я сидел на теплом темно-красном песке, пил свой любимый кофе и пялился в алое небо, столь же безоблачное, как и мое настроение.

Кофа насмешливо косился на мою ошалевшую рожу, но благородно помалкивал. И лишь дождавшись, пока я опорожню третью кофейную чашку, решился наконец меня потревожить.

— А что, собственно, мы теперь должны делать, Макс? — осведомился он. — Как ты вообще собираешься искать эту грешную Черхавлу?

— Наверное, нам следует дождаться ночи. Я, знаете ли, с детства вбил себе в голову, что все самое интересное случается именно по ночам. Жизнь неоднократно пыталась доказать мне обратное, но не могу сказать, что у нее это получилось… Знаете, Кофа, мне кажется, что на этот раз все зависит от меня. Мне позарез требуется попасть в Черхавлу, так что она меня сама найдет. Но, скорее всего, это случится именно ночью — просто потому, что я до сих пор верю, что ночь — лучшее время для чудес.

— Ладно, ночью так ночью, — согласился Кофа.

— Я слышал, что люди, которые хотят найти Черхавлу, вынуждены бродить по Великой Пустыне до полного изнеможения. Поиски отнимают не одну дюжину дней, — вмешался наш проводник.

— Мало ли что происходит с этими искателями приключений, — отмахнулся я. — Пусть себе хоть тысячелетиями бродят по этим грешным пескам! Лично у меня нет времени на все эти глупости. Мне нужно сегодня.

Я осекся и внимательно посмотрел на Кумухара. Его непоколебимая убежденность в том, что на поиски Черхавлы необходимо угробить хрен знает сколько времени, могла здорово помешать моим планам. Когда-то давным-давно Джуффин сказал мне, что чужие сомнения всегда мешают магии, — тот самый случай!

— Ты уже поел? — заботливо спросил я пленника. — Ничего больше не хочешь?

Он помотал головой и выразительно похлопал по животу. Дескать, сыт.

— Вот и хорошо. А теперь ты должен заснуть. Спи, пока я не скажу, что пора просыпаться, договорились?

Кумухар Манула послушно свернулся клубочком прямо на голом песке. Пожалуй, мне следовало бы сначала приказать ему завернуться в одеяло, но я как-то не сообразил, что парень так оперативно выполнит мое задание.

— Ты усыпил его, чтобы тебе не помешали его сомнения? — Кофа удивленно покачал головой. — Какой ты, однако, мудрый! И когда только успел… Кстати, со мной тебе следует проделать то же самое. В глубине души я тоже не верю, что все будет так просто.

— Да вы потом, небось, сами заснете. Вы же у нас, хвала Магистрам, не страдаете бессонницей… А пока составьте мне компанию. Чудесам вы не помешаете, поскольку их пока все равно не предвидится. А вот достать из пузыря сверток с этими грешными куманскими сладостями, по-моему, самое время!

— Нет, ты действительно мудр не по годам, — восхитился Кофа.

— Ну не зря же вы угрохали столько времени и казенных денег, таская меня по всем столичным трактирам, — улыбнулся я. — И кстати о трактирах. Только подумайте, пока мы с вами тут сидим, мерзавцы, которых мы полагаем лучшими друзьями, без нашего участия лопают все эти Великие Пуши, индейку Хатор и прочую красоту… Знаете, Кофа, кажется, я сошел с ума, но вот уже несколько дней мне очень хочется домой. Гораздо больше, чем в Черхавлу. Если бы нам не нужно было спасать Мелифаро, я бы, пожалуй, плюнул на этот метафизический туризм.

— Что ж, это неплохая новость, — неожиданно обрадовался Кофа. — Если уж одно из твоих безумных желаний завело нас на край Красной Пустыни, другое, возможно, поможет нам отсюда выбраться. Хотелось бы верить.

На этом опасная тема была закрыта. Потом мы просто болтали. Обсуждали последние столичные новости, которые, хвала Магистрам, быстро становятся достоянием отсутствующих — а для чего еще нужна Безмолвная речь? Перемывали косточки знакомым, спорили о достоинствах своих любимых трактиров, решали, сколько обедов и ужинов задолжал нам сэр Мелифаро, по чьей милости мы, можно сказать, сунулись в пасть людоедам мадкарам. Одним словом, вели себя так, словно уже давным-давно вернулись в Ехо, и единственным чудом, которое светило нам этой ночью, должна была оказаться хорошая порция фирменного горячего паштета мадам Жижинды.

Наш треп так понравился любопытной темноте, что она решила подкрасться поближе. Мы и не заметили, как наступила ночь. Впрочем, я где-то слышал, что в пустыне такие вещи всегда случаются внезапно.

— Я смертельно устал от тебя, сэр Макс, — неожиданно объявил Кофа. — Так что я, пожалуй, пополню ряды спящих, а ты иди прогуляйся. И не переживай за нас, я умею просыпаться примерно за полчаса до начала любых неприятностей.

— Хорошо, — неохотно согласился я.

Я откуда-то знал, что Кофа совершенно прав, мне действительно следовало прогуляться, а не сидеть на месте. И я вдруг здорово испугался, представив, что мне придется уйти в неуютную красноватую темноту и бродить там в полном одиночестве, вдалеке от успокоительного силуэта нашего летательного пузыря.

— Тебе страшно? — мягко спросил Кофа. — Ничего, сэр Макс, страх — не такая уж великая плата за хорошее чудо. Некоторые платят и подороже.

— Ваша правда, — улыбнулся я. — Ладно, пожалуй, все-таки рискну последовать вашему совету. Хорошей вам ночи!

— И тебе того же, — проворчал Кофа, забираясь в корзину пузыря Буурахри.

Через несколько минут выяснилось, что я успел по-настоящему истосковаться по пешим прогулкам. Все эти куманские уладасы хороши, но возможность самостоятельно переставлять ноги дарит, на мой вкус, куда более изысканное наслаждение.

Еще несколько минут спустя я с радостью обнаружил, что меня больше не тянет оборачиваться назад, дабы убедиться, что призрачные контуры нашего летательного аппарата все еще вырисовываются на фоне ночного неба. Дурацкие опасения, что я могу заблудиться, сами собой растаяли в неторопливом ритме моих шагов. Разумеется, я мог заблудиться, но ведь мне и требовалось заблудиться, забрести неизвестно куда, а не описывать круги вокруг места нашей стоянки. Поэтому я приказал себе: «Вперед!» — и с удовольствием повиновался.