Королева кивнула, снова потрогав жемчужину Екатерины Говард. Я никогда не видел ее такой угнетенной. Но она вместе с остальными склонилась над перевернутым мною листом:

Когда все внимательно рассмотрели хронологию, я сказал:

– Это расписание позволяет думать, что в деле участвовали две группы людей. Одна охотилась за записями Анны Эскью, а другая искала «Стенание».

Сесил покачал головой:

– Но в кружке явно был только один осведомитель. Разве не более правдоподобно, что он и сообщил Гардинеру, Норфолку, Ричу, Ризли или кому-то еще сначала о «Свидетельствах» Анны Эскью, когда Милдмор принес их Гринингу тридцатого июня и к печатнику послали людей, которых спугнул Элиас? Потом, позже, девятого июля, в руках Грининга оказалось «Стенание», и двое других, также по приказу того, кто стоит за этим, посылаются убить его и забрать обе книги – что они и делают, если не считать вырванной страницы, оставшейся в руке Грининга?

– Такое возможно. Но, конечно, было бы более разумно послать тех же двоих, что и в первый раз, – предположил я.

Лорд Парр вдруг взорвался:

– Когда же у нас будет хоть какая-то определенность?!

– Пока ее нет, милорд. А есть еще одна возможность. – Прежде чем продолжить, я набрал в грудь воздуха. – А что, если после первой попытки ограбления группа разделилась во мнении, что делать дальше? Возможно, кто-то из них хотел послать книги за границу для публикации, а кто-то, более рассудительный, понял, что выпуск «Стенания» только повредит королеве. Помните, что в своем понимании политики эти люди очень наивны. Что, если большинство решило не публиковать «Стенание», а напавшие на Грининга в тот вечер работали на кого-то из группы, кто хотел публикации?

– Мы знаем, что экстремистские секты всегда склонны к разделению и ссорам между собой, – сказал Кранмер.

– Вплоть до того, чтобы убивать друг друга? – спросил Сесил.

– Если ставка достаточно высока, – печально ответил архиепископ. – По крайней мере, мы не должны отвергать такую возможность.

Остальные молчали. Потом королева устало кивнула.

– Теперь я хотя бы знаю, кто был предателем в моем окружении, – стражник Лиман. – Она грустно улыбнулась мне. – Вы ошибались, Мэтью, подозревая дурочку Джейн и леди Мэри.

– Знаю, Ваше Величество. Но мой долг был допросить всех возможных подозреваемых.

Екатерина снова кивнула.

– И по какому пути мы пойдем теперь? – спросил Томас.

Я обратился к Сесилу:

– Прежде всего в варианте ссоры мы не можем не учитывать такую возможность, что один из троих скрывшихся взял с собой книги. Если так, они могут попытаться тайком вывести их из страны. Какого рода наблюдение вы можете установить в портах?

– Я осторожно принял меры на таможне, чтобы все отправляющиеся грузы тщательно осматривали, – рассказал Уильям. – Конечно, основное внимание таможенники обращают на товары, прибывающие в страну, на запрещенную литературу. Книги, спрятанные в кипах одежды, завязанные в непромокаемую ткань в бочонках вина…

– И если их найдут? – прервал я его.

– То доставят мне. – Сесил потрогал одну из родинок у себя на лице. – Лорд Парр любезно выделил мне много золота, чтобы смазать эти колеса.

– А что, если книги отправят из Бристоля, или из Норвича, или вообще на маленькой лодке, тайно отплывшей из какой-нибудь бухты?

– Тогда мы ничего сделать не сможем, – уныло проговорил дядя королевы и посмотрел на меня. – Я могу предвидеть, что какая-то радикальная группа пошлет записи Анны Эскью за границу Бойлу или кому-нибудь вроде него, чтобы напечатать и тайком ввезти обратно в Англию. Но «Стенание»?.. Если хоть немного подумать, очевидно, что его печать и распространение не принесет ничего, кроме вреда королеве.

– Я косвенно сталкивался с фанатизмом, – ответил я. – Эти люди могут активно стараться завербовать сторонников в тех местах, откуда можно получить секретную информацию, особенно такую, которую можно будет опубликовать. Они даже могут понимать, какой вред способны нанести королеве, но их это не очень волнует, если они считают, что их действия могут поднять народ на восстание.

И снова в помещении повисло молчание. Я тихо продолжил:

– У нас по-прежнему есть две нити, не отработанные до конца, и обе критические. Два человека. Кто такой Стайс, человек с поврежденным ухом, и на кого он работает? И кто такой, черт возьми, Гуроне Бертано?!

– Имя Бертано никому не известно, – ответил Кранмер. – Хотя, как вы знаете, есть что-то, какая-то инициатива, вращающаяся только среди близких к королю религиозных традиционалистов. Понятия не имею, может ли она иметь отношение к этому человеку. Но могло случиться так, что кружок Грининга завладел еще одной, третьей тайной – именем и задачей этого человека. Но от кого они могли об этом узнать?

– Это имя определенно перепугало Элиаса.

– Мы не смеем проводить расспросы слишком явно, милорд архиепископ, – сказал лорд Парр. – Если этот Бертано связан с какими-то тайными махинациями консерваторов и я или брат королевы начнем спрашивать про это имя, нас могут спросить, где мы его услышали.

– А тот, другой человек, с поврежденным ухом, – сказал Сесил. – Мы знаем от пажа, что он работает на кого-то при дворе, кого-то, кому нужны сведения против королевы, и этот человек участвовал в первом покушении на Грининга. Если его разыскать, он может оказаться ключом ко всему этому делу.