— Знаешь, это я уговаривал Хадсона помириться с его подружкой Бланш, хотя это не имело особого отношения к его проблемам со школьным руководством. Притом что он, строго говоря, поставил мне именно такую исходную задачу: помочь разобраться со школьными делами. Это его примирение с ней… Своего рода проекция с моей стороны, как выразилась бы Клодия.

— Ну как, вы еще не помирились? — Это была моя мать. Она не стала дожидаться ответа. — Вечно вы с ним все усложняете, думаете обо всем по сто лет. Просто пожмите руки — и идите обратно за наш стол.

Джин улыбнулся. Выбора у меня не оставалось. Пришлось последовать маминым указаниям.

Потребление пиццы шло полным ходом. Рози объяснила мне, что: 1) все гости уже ознакомлены с событиями этого вечера; 2) все очень рады за Хадсона; 3) никто не обсуждает проблему определения аутизма. Казалось, они специально меня дожидались.

— Как ты вообще можешь быть уверен, что у тебя аутизм? — спросил я у Хадсона.

— Я прошел тест. На сайте. Я в спектре, явно.

— Оценка коэффициента положения в аутическом спектре по тесту AQ — лишь один из множества существующих инструментов диагностики. И она не предназначена для самостоятельного применения в одиннадцатилетнем возрасте…

Тут я умолк, так как заметил на лице у Хадсона выражение, которого не видел с того вечера, когда сообщил ему, что Рози возвращается на работу и я становлюсь его основным попечителем. Но я видел это выражение и раньше — когда мы объявили, что уезжаем из Нью-Йорка. Я понял, в чем проблема, еще до того, как Хадсон заговорил. Существовало множество тестов на аутизм. Но я знал, какой именно он прошел.

— Ты хакнул мой комп. Пап. — Он спрятал лицо в ладонях.

Мне нечего было ответить. Я мог бы обвинить Рози, но это лишь оттолкнуло бы Хадсона от нас обоих.

— Хадсон… — начала Рози.

— Не надо мне ничего говорить.

— Погоди, — это вмешался Джин. — Твой папа тут ни при чем, Хадсон. Это сделал я. В тот вечер, когда ты с нами ужинал. Ты оставил компьютер включенным и пошел в туалет, а я…

— Что? Почему? — произнес Хадсон.

— А ты что, удивлен? Ты должен бы меня уже неплохо изучить. Думаешь, я не стал бы заглядывать в твой компьютер, если бы решил, что ты от меня что-то скрываешь? Думаешь, я бы не рассказал твоей матери, что я нашел, — чтобы заработать несколько очков?

— Рад видеть, что ты не переменился, — заметил Джордж.

Джин продолжал развивать свою ложь, и мы с Рози переглянулись. С этической точки зрения выбор у меня был один: остановить его. Нейронные схемы моего мозга были запрограммированы на честность. Но… все-таки сегодня был праздничный вечер. Поправь я Джина сейчас, доверие Хадсона ко мне будет подорвано.

Я поднялся и вышел на улицу. Через несколько секунд ко мне присоединилась Рози.

— Прости, — произнесла она. — Я жутко напортачила…

— Я сам согласился это сделать. Но потом мы не сумели предпринять никаких действий на основании полученной информации.

— В смысле?

— Информации о том, что Хадсон задумался о возможном наличии у него аутизма.

— Школа еще раньше эту тему подняла, забыл? Дон, ты ведь не очень-то доволен тем, что он сегодня сказал на выпускном, да?

— Юджиния, Карл, Фил, и я, и Джордж, и Дейв, и Клодия, и Джин — работали над тем, чтобы помочь ему развивать навыки по части…

— Вписывания в среду?

— Совершенно верно. Мы полагали, что добились успеха. Он завел множество друзей, с успехом выступал на школьных мероприятиях, добился, чтобы его приняли в старшую школу…

— Я в этом тоже немножко поучаствовала.

— Разумеется, — подтвердил я.

— А меня, знаешь ли, не расстроило то, что он сегодня сказал. Я еще пытаюсь это осмыслить, но все так им гордятся. И мы тоже должны. Разве мы хотели, чтобы он был как Тревор — чтобы всю жизнь притворялся?

Рози говорила вполне разумные вещи — не только с чисто логической точки зрения. Я понял, почему меня так расстроило заявление Хадсона о том, что он успешно сошел за «нормального». Я провел краткий мысленный обзор последних шести месяцев, когда я отошел от работы в надежде помочь Хадсону вписаться — подчинившись нейротипичным нормам поведения.

— Мы мешали Хадсону добиваться своей цели, — заметил я. — От наших инициатив ему было лишь тяжелее.

— Как же ты ошибаешься, — возразила Рози. — Какие бы ошибки мы ни совершили, Хадсон в итоге стал увереннее, научился решать за себя. Он изобретательный, он цельная личность, и он вполне доволен тем, какой он есть. И этому ты его научил не по какому-то списку. Ты его учишь уже тем, что ты — такой. Потому что ты все это сделал с баром. И потому что ты готов откровенно говорить о своих личных проблемах. И потому что ты так поступил сегодня вечером. Ты — его герой.

— И ты не думаешь, что его официальная принадлежность к категории людей с аутизмом будет иметь какие-то негативные последствия?

— Должна иметь, тут уж никуда не денешься. Но если бы он пытался быть не тем, кто он есть, тоже возникли бы негативные последствия. И потом, общество меняется. Посмотри на Бланш. Не знаю, есть ли у нее аутизм, если подходить строго. Но она хочет быть частью твоего племени. Твоей… как это… трибы.

— Я противник трайбализма. Это… — Тут я умолк, осознав, на что намекнула Рози. — Моего?..

— Неважно. Какой ты есть, такой и есть. Я знаю, кто ты, и никакие ярлыки ничего не изменят. И с Хадсоном то же самое. Важно, чтобы ты не думал, будто Хадсон — какой-то неудачник, просто из-за того, что сам не хочешь заполучить ярлык.

— Разумеется, я так не думаю.

— Никаких «разумеется». Нам лучше вернуться внутрь. Но тебе надо хорошенько над всем этим поразмыслить.

Я поразмыслил над этим по пути к нашему столу. И принял два решения.

Первое: обнять Джина. Вышло не очень ловко, особенно в силу того, что он находился в сидячем положении, а на столе перед ним располагались пицца и вино. Но мне требовалось поблагодарить Джина за то, что он солгал — ради сохранения моих отношений с сыном. И требовалось напомнить себе, что я успел научиться многим непривычным для меня вещам. Как и Хадсон. И что я рад моим новым возможностям.

Мерлин постучал по своему бокалу:

— Нельзя ли попросить о минутке тишины? Тацца хотел бы кое-что сказать.

Тацца прочистил горло. Несколько раз. Затем он проговорил:

— Я хочу поздравить Хадсона с тем, что он всем объявил, кто он такой на самом деле. Это смелый и хороший поступок. Но вот еще что отлично: неважно, скрываем ли мы то, кто мы есть, или нет… — Он взмахнул рукой, как бы указывая на всех нас (тринадцать человек), а может быть, лишь на Джорджа, Джина, Дейва и меня (мы сидели рядом). — Мы все равно ухитряемся найти друг друга.