– Я выразился четко и ясно, – твердо произнес Колтунов. – И жду такого же прямого ответа.

Дмитрий Владимирович был, может быть, и не слишком успешным, недостаточно опытным судьей. А потому уже видел, как на завтрашнем процессе убить сразу двух зайцев. Однако для этого нужно было добиться от адвоката «нужного ответа». Ибо, едва его требования попадут на пленку, Лущенко останется без адвоката, а обвинение – без сколько-нибудь значимого оппонента.

– Артем Андреевич, – напомнил о себе Колтунов, – так что мне сделать для вас? Ну, не для вас, быть может, а для вашего Лущенко? Ну?

Павлов приподнял брови, и Колтунов с ужасом понял, что перестарался.

Явно только что готовый к какому-то компромиссу, адвокат почуял, что это – провокация, встал и двинулся к выходу. Открыл дверь, а на пороге оглянулся и тихо, но очень жестко произнес:

– Дмитрий Владимирович, делайте только то, что должны делать. Закон на нашей стороне. Вы прекрасно знаете, что Лущенко невиновен. Его освобождение – вот самый лучший, самый принципиальный поступок, который вы могли бы совершить. Всего вам доброго! До завтра!

Павлов вышел из кабинета, и Колтунов вытащил трясущиеся руки из-под стола.

– Сволочь…

Он чувствовал себя так, словно его обокрали. Кое-как снял трубку с рычагов и, понимая, что иного выхода у него нет, а с Павловым нужно кончать вне зависимости от того, что там записалось на диктофон, набрал нужный номер.

– Адвокат только что был у меня. Да, вы были правы. Все именно так и обстоит.

Лущенко и защитнику снова не дали спокойно пообщаться. Павлов успел объяснить мотивы своего заявления. В любом случае, отступать он не стал. Конвой, не получивший разрешения от судьи, извинился и увел Игоря Петровича. Он лишь успел попросить адвоката прийти в изолятор после разговора с судьей. Так и решили. Павлов пообщался с Колтуновым – как ему показалось, весьма результативно. Хотя судья явно что-то параллельно продумывал. По неуловимым жестам, мимике, глазам, которые он часто отводил, было ясно, что тот не искренен. По меньшей мере.

Артем успел попасть в изолятор до закрытия картотеки. Если вы проскочили до этого момента, считайте, вам повезло.

Они засиделись до позднего вечера, прикидывая, что даст отсрочка в рассмотрении дела. Именно отсрочка, ведь отправка дела для устранения недостатков не прекращает дело, не разбивает его окончательно, а лишь показывает несостоятельность отдельных положений обвинения.

– В вашем деле нет ни одного нормального доказательства. Я говорю «нормального», смотря на дело как прокурор. Или как судья. Нет, и все! – Павлов пытался убедить мэра, что заявлять ходатайство о возвращении дела в прокуратуру просто необходимо. Молчать нельзя ни в коем случае. Ставить под сомнение заказное и необъективное уголовное дело нужно с самого начала и любыми способами. Мэр раздумывал. Он не возражал, но и не соглашался. Он не хотел еще одной задержки в рассмотрении своего дела. Возвращение дела в прокуратуру означало перерыв еще в две-три недели. Вновь и вновь Артем раскладывал перед подзащитным пасьянс из всех возможных комбинаций. Так или иначе выходило, что заявлять ходатайство нужно. Тем более и сам Колтунов дрогнул. Хотя и держал в запасе какой-то гадкий подвох. О нем Павлов узнает гораздо позже. И он чуть-чуть не станет для него роковым. Наконец Лущенко сдался. Именно сдался. Поднял обе руки:

– Хорошо, хорошо! Сдаюсь. В конце концов, вам отвечать за мое дело. Я понимаю, что сидеть мне. Даже эти две недели, что займет доследование в прокуратуре. Я все равно буду в тюрьме. Вот пусть Колтунов изменит меру пресечения! Тогда вопросов нет! Как насчет освобождения?

– Игорь Петрович! Я вам объяснял, что это пока невозможно. Слишком мало времени. Слишком много обвинений и внимания к делу. Колтунов, может, и рад бы пойти вам навстречу, но его вяжут по рукам и ногам. Он же изначально не самостоятелен! Марионетка в руках заказчиков! Как только он вас освободит, он сам должен будет сесть на ваше место. Теперь уже машина обвинения не остановится, пока не насытится. Ей нужна жертва.

– Да. Я понимаю. Что ж, потерплю еще. Пусть освобождение будет приятной неожиданностью. Действуйте, Артем Андреевич! Я в вас верю! Удачи завтра!

Они попрощались. Пока Артем получал обратно документы, сдавал жетоны-заменители и проходил через тройные кордоны следственного изолятора, на улицы опустились сумерки. Он вышел и несколько минут осматривался, привыкая к темноте. Все, кто посещал знаменитый следственный изолятор номер два, знают, что путь в него и из него лежит через длинную арку жилого дома, примыкающую непосредственно к тюрьме. Так и шел Артем. Вдруг от стены отделилась тень и двинулась прямо к нему.

Павлов попытался отскочить, но не смог. Гибкие руки обвили его шею, и он увидел перед самыми глазами лицо девушки. Волосы распущены, легкое платье облегает стройную фигурку. Она улыбнулась и стала осыпать его лицо поцелуями. Артем повернул ее к единственному источнику света – тусклому уличному фонарю. Это была Аня, секретарь судебного заседания. Павлов попытался оторвать ее с себя, но девушка не поддавалась.

– Аня, что случилось? Ты что, пьяна?

– Я пьяна тобой! Ты что, не видишь? Я готова на все! Я решилась! Ты будешь первым! Я хочу тебе сделать этот подарок. Понимаешь? Ты – мой герой! Мой мужчина! Я люблю тебя и не могу молчать! Люблю! Понял?!

– Уф! Анечка, успокойся, прошу тебя! Что случилось? Ты меня здесь давно ждешь?

Девушка продолжала прижиматься к нему всем телом и дрожала. Она кивнула:

– Я как из суда ушла, так за тобой и побежала. Ты меня не видел, а я слышала, что вы с этим, с мэром, договорились в тюрьме встретиться. Увидела твою машину и вот жду как дурочка. – Она вздохнула и снова обняла Павлова еще крепче. Артем не понимал, что происходит и почему эта девочка решилась на такие откровенные признания и шаги. Он взял ее за руки и оторвал от себя. Поставил на ноги и заключил в свои крепкие объятия. Прижал к себе, чтобы согреть. После заседания, где девушка сидела в джинсах и футболке, она переоделась в короткое платье.

– Аня, скажи, ничего не произошло? – Он пытался заглянуть в ее глаза, но девушка прятала на его груди лицо и обнимала его обеими руками. Она в ответ помотала головой. Но затем вдруг оттолкнула Артема и сама посмотрела ему в глаза:

– Они хотят тебя уничтожить! А я тебя не дам никому! Я сильная! Ты же не знаешь! Мы с мамой вдвоем живем всю жизнь. Я за мужчину в доме.

– Подожди, подожди! Кто кого хочет уничтожить? – Павлов почувствовал тревогу в голосе Анны.

– Они. Дима и его ребята. Это те, что тогда на нас напали во дворе. Они хотят тебя уничтожить. Но я не дам! – Она погрозила кулачком невидимым врагам.

– Погоди ты, вояка! Я сам справлюсь. Ты лучше поезжай-ка домой. Нет! Давай я тебя отвезу от греха подальше.