– Ты – мой грех! А они тебя хотят отнять! Пусть знают, что я их не боюсь. Ты же меня защитил! Меня еще никто так не защищал. Ты – мой спаситель! Я тебя люблю. – Она снова прижалась к Артему. Девичье тело под воздушным облегающим платьем дрожало как осиновый листочек на ветру. Павлов нежно обнял ее и притянул к себе:

– Анечка, запомни! Я тебя в обиду никому не дам! Но я тебе не нужен! Тебе нужен другой! Молодой. Надежный. Чтобы вы вместе бегали по дискотекам, ходили в поход. Ездили к морю. Это точно не я! Ты очень милая, нежная. Ты такая чистая, что мне даже страшно с тобой рядом стоять.

Она, похоже, стала постепенно приходить в себя после этого неожиданного порыва супероткровенности. Заговорила не так напористо, сбивчиво:

– Ты, то есть вы, не такой, как все! Я вам скажу. Хоть и не должна. Дима, ну то есть Дмитрий Владимирович, он неплохой. Но он очень зависимый. Он попал под этих ребят из УБОПа. Они его достают. Из-за того, что вы меня спасли!

Павлов обнял ее и подумал: «Вот же наивная душа! Она так и думает, что ради нее я все это и заварил». Ему стало стыдно перед девушкой. А она дрожала, искала его губы своими губами и шептала:

– Что же мне делать? – Она всхлипнула, продолжая дрожать.

Павлов по-отечески притянул ее к себе и прикрыл полой пиджака. Аня еще два раза всхлипнула и вдруг неожиданно обвила шею Павлова руками и впилась в его губы долгим сочным поцелуем. Ее сладкая помада показалась Артему знакомой. Да, точно такой же помадой пользовалась Настя.

Мысли о Насте, уехавшей в Париж и пропавшей среди художников и архитекторов, больно жгли сердце. Он не знал, что ее отец, потерявший свое губернаторское кресло и уехавший вслед за дочерью в Париж, частично винил Павлова в своих злоключениях. Доброхоты донесли, что адвокат использовал свои личные связи с каким-то давним другом президента. И тот представил ситуацию несколько в ином ключе. Губернатор выглядел слабым и зависимым. Даже предложение президента остаться в политике не успокоило его. Он не вернулся из отпуска. Теперь продолжал опекать дочь и не допускал контактов с Артемом. Настя же, хоть вначале и тосковала по нему, целиком окунулась в новые проекты и отдалась любимому предмету – архитектуре. А общение с новыми знакомыми быстро заполнило ее досуг.

Артем же нет нет, да и подумывал все бросить и уехать к ней в Париж. Но его останавливало ложное чувство. Он снова боялся навредить любимой девушке. У него это случалось уже неоднократно. Полюбил Любу – так всем вдруг показалось, будто он любит не ее, а папину должность. А он, честно говоря, месяца два, пока они встречались, и не знал, что ее отец и грозный генерал-полковник КГБ Авдеев – одно и то же лицо. Сделал предложение, и она познакомила его с родителями. Тут он и увидал мундирчик на вешалке. Оказалось, что у него не только был вкус на хороших и прилично воспитанных девушек, но и чисто практическая интуиция, столь необходимая разведчику. Все завидовали. Никто не верил в чистоту и искренность намерений Артема. Даже не поверили его уходу из «конторы». И вовсе не верили, когда Любин папашка хотел его уничтожить. Поверили только, когда узнали о его разводе. Но тут же обвинили в том, что развелся, когда ушел со службы и теперь, мол, ищет лучшие варианты. Ну, как говорится, на каждый роток не набросишь платок. Влюбился по-настоящему в Настю – та уехала к своим архитекторам. Мало того, что чуть самого не убили, так и девушка из-за него рисковала. Отец должности лишился. Небось проклинает. Теперь вот эта кроха летит, как мотылек на пламя. А ведь сердце почему-то все больше вздрагивает при упоминании Алены. Вот даже когда Козин помянул. Сладко так защемило. Что это? Может, какая-то болезнь? Чисто адвокатская? Или, наоборот, приобретенная в «конторе». Артем иногда пугался собственных ощущений. Он с трудом оторвался от сочных, упругих губ Ани. Подхватил ее на руки и отнес к машине. Придержав ее одной рукой – благо легкая как пушинка, – открыл пассажирскую дверь и бережно усадил на мягкое кресло. Ее платье приподнялось, и Артем вынужден был отвернуться, чтоб окончательно не сойти с ума. Анечка, видимо, действительно серьезно приготовилась отдать объекту своих симпатий самое ценное, что есть у каждой девушки от рождения. Он вспомнил, что при поцелуе ее упругая грудь тоже слишком явственно проступала через платье и заставляла голову кружиться. Он быстро обежал машину и прыгнул на сиденье водителя. Аня тут же прильнула к нему, склонив голову на плечо.

– Ты где живешь?

– Алтухино, – командирским жестом указала Анечка на лобовое стекло. – Самая окраина.

– Знаю такой район, – кивнул Артем. – Как ни странно, я там когда-то подрабатывал – студентом еще. Кооперативные дома отделывали.

Его тут же обняли.

– Ну, поехали.

Они строили новый район Алтухино и ремонтировали кооперативные квартиры. Это сейчас квартиры сдают без отделки, а в советские времена – обязательно с обоями, линолеумом, дверями, окнами, розетками, сантехникой и кухонным гарнитуром. Дешевым, но пригодным для жизни. А теперь, возможно, именно в этом доме живет милая девочка Анечка, готовая отдаться искушенному адвокату. Круг замкнулся. Артем несся по темным улицам. Девушка крепко держала его за руку. Он специально не сбавлял скорость, чтобы не дать ей возможности снова начать целоваться и ласкаться. Он проскочил дважды на красный светофор и последние пять минут видел за собой отставшую вдалеке патрульную машину ГАИ. Мигалки вспыхивали голубым огнем, разгоняя запоздалых водителей с темных улиц. Они явно были по его душу. Анечка сжала руку Артема:

– Там перед торговым центром – направо во двор и снова направо вдоль дома, до конца. – Она быстро соображала, где сейчас находится мама. Вроде должна быть в ночную смену. Очень хотелось привести Павлова домой, и чтобы никто не мешал. Хотя бы час, а лучше – два или три. А лучше оставить его у себя навсегда. Но разве удержать его, искушенного мужика, даже невинностью и первой близостью? Но она была готова на все. Она по-настоящему влюбилась. Она погладила его по жестким светлым волосам. Он не обращал внимания и сосредоточенно всматривался в зеркало заднего вида. А вот и родной дом, подъезд и куст сирени.

– Здесь! – Она боялась отпустить руки. Вдруг он уедет, исчезнет. А вдруг это всего лишь сон? Наваждение. Бред. Она помотала головой, закрыла и открыла глаза. Павлов улыбнулся:

– Не бойся, я не исчезну! Веди пить чай! А то я страшно проголодался, так, что ночевать негде!

Аня залилась смехом и выскочила из машины. Хорошо, что в этот вечер никто не сидел возле подъезда. Народ был занят просмотром нового проекта Первого Федерального канала «Звезды на скачках». Артем оставил машину у подъезда и вышел вслед за девушкой. Уже в подъезде, садясь в спустившийся лифт, он увидел голубые вспышки перед подъездом. Но двери закрылись. Лифт поднял их на девятый этаж. Весь этот путь Аня рвалась к Артему и чуть ли не выскальзывала из платья. Одежды на девушке было и так слишком мало, чтобы не соблазниться ее свежестью и трепещущим телом. Павлов отвечал на ее страстные поцелуи, но останавливал руки, судорожно пытающиеся порвать его рубашку. Девушка завелась не на шутку, и теперь в ее глазах разгорался настоящий огонь жажды любви и ласки. Наконец спасительный лифт заскрипел и выпустил парочку. Аня, дрожа от предчувствия близости, еле попала ключом в замочную скважину. Раз, два, три. Три! Три оборота! Значит, мамы нет! Слава небесам! Он сейчас будет моим! Моим! Аня толкнула дверь.