Журналисты толпились возле клетки с мэром, которую стойко обороняли три конвойных милиционера и два пристава. Они сориентировались первыми и теперь, создав живую цепь, сдерживали напиравшую толпу. Внутри клетки виднелся вскочивший, ошалевший, но, кажется, довольный этим зрелищем Лущенко.

Положение остальных присутствующих в зале лиц было не в пример тяжелее.

Прокуроров зажали в дверях, оперативники барахтались где-то внизу, и Павлов их даже не видел. А сметенный вместе с остальными Боря Куксо был оттиснут на периферию и теперь сидел за секретарским столом. Здесь его, по крайней мере, не толкали.

Артем крякнул. Прорваться к Боре сквозь эту давку было нереально. Он огляделся, хмыкнул и решительно толкнул выходящую в коридор дверь кабинета судьи. Колтунов как раз начал снимать мантию.

– Дмитрий Владимирович, недоразумение вышло! – развел руками Артем. – Не справились приставы. Не волнуйтесь, сейчас наведем порядок.

Колтунов судорожно бросил мантию на кресло, поднял кулак, попытался сказать что-то гневное, но Артем бережно, с уважением перехватил поднятый кулачок и мягко подтолкнул судью к двери:

– Вы, главное, выходите, выходите, а то и вас сейчас задавят! Не волнуйтесь!

Судья фыркнул и… подчинился.

Артем бросил взгляд за спину. В углу кабинета, у сейфа, сидела насмерть перепуганная, видимо едва успевшая выскочить из зала Анечка. И в руке у нее так и были зажаты ключи.

Лущенко не сразу понял, что произошло, и поначалу старался отвечать на вопросы журналистов.

– Какие условия содержания? Вы в камере один?

– Один, – кивнул он.

– Есть ли попытки давления?

– Как сказать…

И тогда Лущенко увидел Павлова. Адвокат выглядывал из ведущей в зал суда двери судьи, а из-за его плеча выглядывала испуганная секретарша. Павлов осмотрелся, сделал несколько быстрых шагов, сграбастал прячущегося за столом Борю Куксо и рванул его так, что бедный финансист уронил очки и буквально подлетел.

– А недозволенные методы следствия? – сунули Лущенко чуть ли не в глаз микрофон.

– Что? – отстранился мэр. – Да-да, все это незаконно…

Павлов под руки с похищенным уже влетал в судейский кабинет. А когда в закрытую дверь заколотились кое-как прорвавшиеся к ней оперативники, дело было сделано.

Артем всей кожей чувствовал, как мала, как узка эта возможность.

– Анечка, надо уходить! Закрывайте дверь в зал!

Аня дважды повернула ключ, и в дверь тут же ударились с той стороны, а золоченая ручка запрыгала и залязгала.

– Уф-ф-ф, – выдохнул Артем, подхватил Куксо, потащил его ко второй, ведущей в коридор двери, и снова позвал секретаршу: – Анечка…

Выскочил, убедился, что коридор, считай, свободен, помог не попадающей ключом в скважину Анечке, закрыть дверь и потащил обоих прочь: коридор, дежурка с бледным приставом, дверь, ступеньки…

«Ну, Алена, лишь бы ты все сделала, как я просил!» На стоянке его должен был ждать Свирин с машинами и своими ребятами.

– Ой, мамочка! – заверещала секретарша и, закрыв лицо руками, присела. – Ой-ой-ой!

Из кустов сбоку аллеи на беглецов уже сыпались молчаливые ребята в серых костюмах.

– Свирин! – заорал Артем, поддал Боре направляющего пинка в сторону приоткрытой свиринской «Ауди» и еле ушел от удара в челюсть.

– Ах ты… сволочь!

Так Артем не дрался давно, и, если бы не ежедневные тренировки… Задумав повторить победу двухлетней давности на «Кубке чемпионов», он довольно серьезно готовился к Пенсильванскому турниру карате-до. Одного нападавшего он перехватил в полете и, использовав его же энергию, послал по траектории дальше, слегка поддержав снизу и дернув за протянутую с кулаком руку. Тот рухнул на землю, перелетев через адвоката и Аню, отчего она еще больше завизжала.

Второй и третий мужчины натолкнулись на правую, а затем на левую ногу Павлова. Два удара прямой стопой в грудь могут остановить даже слона, если только ноги у вас достаточно прочные. На ноги Артем не жаловался.

Оба рухнули, задыхаясь от двухсоткилограммовых толчков в грудь. Павлов подхватил хрупкую Аню на руки и легко побежал к машине. Усадил ее на переднее сиденье и отклонился от набегавшей сзади тени. Могучий удар обрушился на крышу его новенького автомобиля.

– Эх, е!!! – заорал атакующий и схватился за руку, попытавшись все же ударить адвоката ногой.

Павлов с трудом отбил этот удар, так как стоял в крайне невыгодной позиции – спиной к нападавшему. И моментально ответил резким ударом в пах. Он не любил таких приемов, но в данной ситуации ничего иного не оставалось. Добавил подсечку, резко крутанувшись вокруг своей оси.

Мужчина захрипел и повалился, как подкошенный. Артем быстро сел за руль, но перед посадкой все же бросил взгляд на внушительную вмятину от кулака на крыше. Тихо выругался и нажал на педаль. Глухо загудев, машина вынесла адвоката и плачущую секретаря Аню на проспект. Обед продолжался.

Брагин ждал долго. Недопустимо долго. И лишь спустя пять или семь минут ему сказали про свалку.

– Адвокат журналистов натравил, – мрачно доложил пойманный им в коридоре пристав. – Я еле вырвался.

Брагин обреченно махнул рукой, а еще через три минуты ввалился Пятаков – помятый, с оцарапанной щекой и багровый от пережитого.

– У нас Куксо увели.

– Как? – не понял Брагин. – Куда?

Опер потупился:

– Адвокат увел. Свалку устроил и вывел.

Брагин тряхнул головой:

– Стоп. Как он мог его вывести? Вы где были? А смежники где? Их же на улице человек шесть было… что, один адвокат вас всех урыл?

Пятаков вздохнул:

– Смежники говорят, адвокат прикрывал, а Куксо свиринские ребята увезли.

Брагин осел на стул.

«Значит, на Алену уже никогда ничего не будет?» Худшего провала в последний десяток лет у него не случалось.

– Оцепить все, – поднял он голову, – поднять всех. Но Куксо должен быть в суде! И не дай бог… если ты мне его не найдешь в ближайшие два часа.

Пятаков шумно вздохнул.

Дмитрий Владимирович Колтунов застал армян врасплох. Они только сели делить деньги, полученные перед обедом от двух клиентов, как вошел судья – грозно и неслышно. Главный, бригадир Рубик, чуть не подавился собственным языком, увидав судью:

– Ваша честь-джан! Здравствуйте! Добро пожаловать!