не говорил, пока не добрался до лобка, и мы оба издали низкий, удовлетворенный звук. — Вся наша.

В тот же миг я начала кончать на его члене.

— Оу, блядь, — простонал Лорен себе под нос. Моя киска заблокировала его железной хваткой.

— Она кончает, не так ли? — заметил Хьюстон. До сих пор они были так молчаливы, что я почти забыла об их присутствии.

— Думаю, ей нравится идея принадлежать всем нам, — поддразнил Рик, наблюдая за происходящим.

Я все еще издавала тихие всхлипы, моя грудь вздымалась от каждого тяжелого вдоха, когда Лорен начал двигаться.

— Она такая узкая, как вы и описывали, — заметил он напряженным голосом. Его толчки были медленными и нежными, позволяя мне привыкнуть к его размерам и вторжению. — Черт возьми, я долго не протяну.

— Я истратил все свои силы за те три дня, когда имел ее, — признался Рик.

— Поторопись, черт возьми, — проворчал Хьюстон, продолжая наблюдать. — Скоро взойдет солнце, и нам нужно будет возвращаться.

Не могу объяснить, почему эти трое, разговаривающие вокруг меня, как будто я была чем-то, что можно просто использовать, заводили меня, но когда Лорен ускорил свои толчки, я обнаружила, что кончаю во второй раз.

— Я все еще привлекаю твое ебанное блядь внимание? — спросил он, колотя меня короткими жестокими толчками.

Медальон на его шее раскачивался, как маятник, ударяясь о его грудь, с которой уже капал пот, и издавая звенящий звук, который в основном заглушался звуком его бедер, соприкасающихся с моими.

Я чувствовала, как мои груди колышутся от его грубых движений, и знала, что Рик наблюдает за ними с таким голодом, который никогда не утолится.

Потерявшись в ощущении того, что меня хорошенько трахали, моя голова склонилась набок. Я не могла заглушить издаваемые мной звуки. Если бы кто-нибудь подошел, не возникло бы никаких сомнений в том, чем мы занимаемся.

Лорен увеличил темп, и мои пальцы начали выдирать траву из земли в попытке удержаться.

— Ответь мне.

Я пыталась.

Каждый раз мой голос прерывался сдавленным криком, когда он проникал в меня все глубже.

Лорен был безжалостным ублюдком.

Он доставлял мне удовольствие, даже когда причинял мне боль. Я чувствовала себя так, словно меня сводили с ума, запирали в логове, которое они для меня соорудили.

— Да, — удалось мне простонать только тогда, когда он наконец отпустил меня. Он снова начал медленно трахать меня, но в этом действии не было ничего нежного.

— Покажи мне, — я не понимала как, пока он не перевернулся на спину, оставив меня сверху и смотрящую на него сверху. — Оседлай мой член так, как ты оседлала мою подушку, ты, наглая маленькая штучка.

Рик издал стон, который звучал так, словно его пытали, а затем я услышала шуршание одежды, побудившее меня оглянуться через плечо. Рик уже вытащил свой член и яростно поглаживал его, наблюдая, как я седлаю его друга. Я облизнула губы, вспоминая его вкус, и решила, что хочу большего. Увидев приглашение в моих глазах, он неторопливо подошел ко мне.

Мгновение спустя я обхватила Рика левой рукой, а правую положила на грудь Лорена.

— Смотри на меня, — прорычал Лорен. Он снова привлек мое внимание к себе. — У него уже была его очередь.

Подпрыгивая на его стержне, я вонзила свои длинные ногти в грудь Лорена, заставив его застонать от боли, в то время как я продолжала поглаживать Рика. Не переставая заставлять его сожалеть, я начала выцарапывать свое имя снова и снова.

— Черт, она многозначна, — выдохнул Лорен, прежде чем откинуть голову назад и застонать. — Она, блядь, многозначна.

Чувствуя приближение очередного оргазма, я раскачивала бедрами в бешеном темпе, используя Лорена для трения, в котором я нуждалась, чтобы кончить.

На этот раз я была не одна.

Не в силах больше сдерживаться, Лорен схватил меня за бедра, чтобы удержать на месте, и начал сильно вколачиваться снизу. Мой рот приоткрылся от ощущения, что Лорен полностью разрушит мою сердцевину. Вскоре после этого его движения стали отрывистыми, а затем он замер, наполняя презерватив. Стон, который он издал, оборвался, когда моя киска начала сжиматься вокруг него. Выражение его глаз говорило о том, что он принадлежит мне, когда я сжимала его член еще одним тиском.

Повернувшись к Рику, мы не произнесли ни слова, прежде чем я проглотила его член в три глотка. Потребовалось, наверное, секунд тридцать грубого глубокого заглатывания, прежде чем он кончил со стоном, который я почувствовала всем своим существом. Тяжело дыша, его колени немного дрожали, когда он сделал шаг назад и подтянул шорты.

Я подмигнула Рику, и как только он улыбнулся, я снова переключила свое внимание на Лорена.

Все еще уютно устроившись внутри меня, он лежал с закрытыми глазами, расслабленным телом и медленным и глубоким дыханием. Мне потребовалось пять секунд, чтобы позвать его по имени, прежде чем я поняла, что он заснул.

— Нам нужно поговорить, — сообщил мне Хьюстон, как только мы переступили порог. Мы вернулись в наш гостиничный номер и практически добрались сюда невредимыми.

На краю парка нас заметили ранние участники пробежки, которые не обратили внимания ни на нашу мятую одежду, ни на траву в волосах, поскольку взволнованно просили у нас автографы. К тому времени мы привлекли к себе еще больше внимания. Как только толпа стала слишком большой, чтобы мы могли безопасно с ней справиться, Лорен взял меня за руку, и мы вчетвером бросились бежать.

Вздохнув, я остановилась у подножия лестницы, ведущей в мою комнату, прежде чем повернуться и схватиться за перила:

— Эта тема каким-либо образом связана с нашим следующим концертом?

Я наблюдала, как все трое уставились на меня с одинаковыми недоуменными хмурыми взглядами. Если бы я не была к настоящему времени так измучена и лучше соображала, я бы подумала, что они очаровательны.

— Я так не думаю, — сказала я, когда никто из них не ответил.

Бьюсь об заклад, они думали, что если я раздвинула ноги, то все прощено. Я дала им время изложить свою точку зрения и быть услышанными, а они использовали его неразумно, так что… нет. Все не было забыто.

— Спасибо за оргазмы, — повернувшись, я осторожно поднялась по широкой лестнице. Лорен и его друзья манипулировали мною слишком многими способами.

СОРОК ОДИН

Что… за черт?

Как так получается, что мы продолжаем совершать одни и те же ошибки? Или, может быть, мы создаем все новые. Я уже ничего