in isto,

Diva, colo, summique sedes super ardua coeli,

Qaumque ego non nunquam Veneris sub nomine ficto

Compellare meis ausus sum, diva dearum,

Da, precor, his animum rebus mentemque quietam,

Ut valeam tantae describere lumina falmmae.

Третье следует царство и третия сфера,

твоя, Венера, обитель; да воспою мощь, свет, звезды,

рассеянные огни горящих светильников.

Вы, о души, обитающие в блаженном небе,

в высокой сфере Венеры-богини,

будьте мне провожатыми,

ибо ваше присутствие помогает поэту.

И ты, пресвятая Богородица, которую славлю в этой звезде,

и которою порою дерзал называть вымышленным именем Венеры, ты,

святейшая из богинь, дай, молю, для задуманного

мир душевный и умственный,

да смогу описать высоту столь великого пламени

(Soldati B. La Poesia Astrologica nel Quattrocento. Firenze, 1906. P. 191).

177

Huizinga J. The Waning of the Middle Ages. Р. 105. О «двух садах» см. также: Lewis C. S. Allegory. Р. 151.

178

Сходного взгляда придерживается Пико. Он считает, что гомеровский сад Алкиноя, где стоит вечная весна, — «явное и определенное» подражание библейскому описанию Рая (Pico della Mirandola. Opera Omnia. II. Р. 347).

179

«Танцующие ангелы», приписываемые Джованни Паоло (Шантильи, музей Конде).

180

Например, ангелы из «Поклонения» Беноццо Гоццоли (Фллоренция, Дворец Медичи-Рикарди).

181

Об истории этого мотива см.: Mendelsohn, Henrietet. Die Engel in der bildender Kunst. Berlin, 1907. S. 43.

182

Этим и другими наблюдениями в данном разделе я обязан профессору Отто Пэхту.

183

Panofsky E., F. Saxl. Classical Mythilogy in Mediaeval Art. — Metropolitan Museum Studies. IV. 1933; Weinschel, A. Meyer. Renaissance und Antike. Reulingen, 1933; Panofsky E. Renaissance and Renascences in Western Art. Stockholm, 1960.

184

Менее чем через два поколения после Боттичелли друг Тициана Пьетро Аретино писал Федериго Гоназаге, рекомендуя ему Сансовино: «Уверен, что мессер Якопо Сансовино, художник редчайший, украсит комнату Венерой столь правдоподобной и живой, что она наполнит желанием мысль всех на нее взирающих» (Письмо от 6 октября 1527; см. мою статью: Zum Werke Gulio Romano’s. — Jahrbuch der Kunsthistorischen Sammlungen in Wein. VIII. 1934. S. 95). Смысл предложения вполне ясен. Удивительно другое: Аретино посчитал нужным или благоразумным облечь его в слова, освященные античными ассоциациями. Качества, которыми он наделяет Венеру Сансовино, взяты у Плиния из описания праксителевой Афродиты Книдской Праксителя. В античном описании еще слышан отзвук магического благоговения перед идолом божетсва Любви; у Аретино — это изящный способ обойти социальные табу. Подобные предлоги для изображения обнаженного тела требовались еще долго, но какое расстояние между нравственным горением времен Фичино и Боттичелли и расплывчатыми классическими ярлыками позднейшей эпохи.

185

«Дух, который свойствен его (Боттичелли) картинам более, чем чьим-либо еще, имеет отчетливый экстатически-сентиментальный оттенок, который мы встречаем в Платоновской Академии» (Brandi K. Die Renaissance in Florenz und Rom. Leipzig, 1909. S. 126). «Искусство Боттичелли мистическое, но не в средневековом, а в неоплатоническом духе. Он писал то, чему учил Фичино, о загадке жизни, простой и одновременно глубокой» (Hoogewerff G. J. De otwikkeling der italiaansche Renaissance. Zutphen, 1921. S. 281). В книге Робб (Robb, Nesca N. Neoplatonism. Р. 216) полнее, но и осторожнее других обсуждается то впечатление, которое мы стремимся подкрепить внешними свидетельствами, мисс Робб неизвестными. См. так же: Warburg А. Gesammelte Schrifetn. I. S. 327: «„Рождение Венеры“ и „Царство Венеры“ можно смелее увязать со сферой околоплатоновских магических ритуалов».

186

См. выше.

187

«…Расходы на гробницу, которую он поручает сделать как можно более смиренной, он просит друга своего великолепного Лоренцо Пьерфранческо деи Медичи оплатить из своих собственных средств по причине всегдашней его доброты к завещателю… Он также оговаривает, чтобы хранящаяся в его доме книга Платона на греческом, написанная на хорошей бумаге и содержащая все Диалоги, отошла великолепному Лоренцо Пьерфранческо деи Медичи, которому он обязан столькими благодеяниями, и ради некоторых справедливых причин, занимающих его мысли и совесть» (Kristeller P. O. Supplementum Ficinianum. Firenze, 1937. I. P. 194 sq.).

188

Horne, Herberte P. Alessandro Filipepi Commonly Called Sandro Botticelli… P. 70, 282; а также: Pieraccini G. La stirpe de’ Medici Cafaggiolo. Firenze, 1924. I. P. 353). О Веспуччи см.: Brokhhaus H. Forschungen über Florentiner Kunstwerke, 1902; его источник — Bandini A. M. Vita di Amerigo Vespucci, ed. G. Uzielli. Firenze, 1898; Приложение к данному очерку — письмо 3.

189

Bandini A. M. Vita di Amerigo Vespucci. Существует огромная литература о так называемом «письме Медичи».

190

Kristeller P. O. Supplementum Ficinianum. Firenze, 1937. I. P. 193.

191

Платонизм Полициано — безусловно, иного рода, чем у Фичино. Мы знаем, что он категорически отверг звание философа и считал себя критиком (Klibansky R. Plato’s Parmenides in the Middle Ages and the Renaissance. — Medieval and Renaissance Studies. I. 2. P. 316). Робб (Robb, Nesca N. Neoplatonism. P. 91) также указывает, что «его собственные предпочтения были умеренно аристотелевскими». Возможно, она все же переоценивает платоновскую составляющую в «Турнире», слишком много взявшем из другой традиции. Мы знаем, что Фичино и Полициано расходились во взглядах на астрологию. Письмо Фичино к Полициано по этому поводу весьма похоже на публичный разрыв (Ficino M. Opera Omnia. P. 958). См. также: Don Cameron Allen. The Starcrossed Renaissance. Durham, North Carol., 1941. Об отношениях Лоренцо Великолепного с Фичино после нападок Пульчи см.: Markgraf von Montoriola, Karl. Briefe des Mediceerkreises. Berlin, 1926. S. 76.

192

Ficino M. Opera Omnia. P. 960; см. также: Schnitzer J. Savonarola. I. S. 180.

193

Документальные свидетельства о покровительстве искусствам со стороны Лоренцо Великолепного см.: Wackernagel M. Der Lebensraum des Kunstlers in der florintinischen Renaissance. Leipzig, 1938. Несмотря на эти отрицательные свидетельства, многие считают близость Боттичелли к Лоренцо Великолепному чем-то само собой разумеющимся. Даже оставив в стороне такие порождения романтических восторгов, какие представляет книга Э. Барфуцци (Barfucci, Enricco. Lorenzo di Medici et la società artistica del suo tempo. Firenze, 1945), где даже шуточные стих Лоренцо о «бочоночке» (Botitcello) в «Беони» приводится как доказательство близкой дружбы с художником, эту же мысль мы встретим в серьезных исторических