— Мне нужно новое имя? — ребенок прикусил нижнюю губу, задумавшись.

— Пусть будет Рик, — торопливо сказал Арон. — Рик, сокращенно от Рикард. Хорошее имя, правда?

— Да… — неуверенно проговорил мальчик. — Да, как скажете.

— Тогда все будут называть тебя именно так, Рик, — и, решившись, Арон протянул руку, легонько проведя по волосам сына, откинул в сторону отросшую челку, лезущую тому в глаза. На мгновение задержал ладонь, сдерживая желание обнять маленькую фигурку ребенка, прижать к себе, пообещать, что теперь все будет хорошо.

«Не торопись, — напомнил себе, — не напугай»…

Мальчик тем временем тихо вздохнул:

— Какой он на самом деле? Господин Тонгил, я имею в виду? Вы же хорошо его знаете?

А какой он на самом деле?

Альмар лежал на спине, глядя в потолок. Ночь давно вступила в свои права, и помощник жреца, его сосед по комнате, тихо посапывал, отвернувшись к стене. Луна, округлившаяся на три четверти, висела в небе напротив открытого окна и щедро заливала комнату серебристым светом. Окно выходило во внутренний двор храма, воздух наполнял пряный аромат ночных цветов.

Потолок, украшенный странными узорами, то складывающимися в дивных зверей, то распадающимися на несвязные линии, притягивал взгляд, заставляя глаза скользить по извилистым дорожкам рисунка. Сон не шел. А вот мысли, напротив, навязчиво лезли в голову, заставляя то так, то эдак поворачивать сегодняшние воспоминания.

Господин Кинегим — Темный маг, судя по всему, — говорил много интересного. Интересного и странного. Конечно, он являлся магом — только к магу мастер оружейник обратился бы словом «господин», — но порой в нем проскальзывало что-то, напоминающее Альмару отца. Не столько в словах, сколько в поведении. И еще — в выражении лица. Отца из прежнего времени, до событий в храме.

Альмару не следовало бояться господина Тонгила. И следовало отнестись к своему будущему мастеру без предвзятости. Слов было много, но смысл по сути своей укладывался всего в эти два предложения. «Я вряд ли смогу сказать тебе, какой Тонгил на самом деле — это тебе придется решить самому. Именно самому — постарайся забыть все слухи, в них слишком много лжи и преувеличений. Смотри, слушай. Делай выводы. И помни то, что сказала жена оружейника, — своих Тонгил действительно не трогает, если на это нет серьезной причины. Например, предательства. Ты же не собираешься подсыпать магу в бокал щепоть яда?»

Альмар прекрасно помнил свой растерянный испуг от этих неожиданных слов, и то, как он отчаянно замотал головой, не понимая, отчего магу вообще пришло подобное в голову. Господин Кинегим тогда криво усмехнулся и снова потрепал его по голове:

«Вот и молодец. Имя господина Тонгила — самая лучшая защита от Дейкаса… от твоего отца. Даже если тар Мэлгон узнает, где ты находишься, он ничего не посмеет сделать ученику Великого».

* * *

Вернулся Арон, как и планировал, незадолго до заката. Вошел, невидимый, в крепость, снял амулет, потом спросил у ближайшего стражника, где сейчас Митрил.

— В городе, господин, — уверенно ответил тот, и Тонгил заставил себя кивнуть, скрывая колыхнувшие злость и разочарование. Неужели полукровка почуял неладное? Или получил сообщение из дома оружейника?

— Когда обещал вернуться?

— Не знаю, господин, — слегка удивился стражник. Должно быть, магу априори следовало быть в курсе.

— Сообщи на посты: как вернется, пусть зайдет ко мне, — велел северянин.

Просто ждать казалось невыносимо, и Арон вновь достал дневник Тонгила-прежнего. Почти во всем, что писал Прежний, он разобрался, но последние три страницы дневника, датируемые днем перед его появлением, перечитывал вновь и вновь. Начать хотя бы с того, что, в отличие от всего остального дневника, эти листы покрывали иероглифы Народа Песка, на языке которого Арон читал куда хуже, чем говорил, так что разобрать получилось с пробелами. Но содержание стоило тех усилий, которые северянин потратил на расшифровку…

Тонгил-прежний расписал на последних страницах подготовку к ритуалу, о котором Арон никогда не слышал, но название звучало впечатляюще — «Единение со Светом». Не со Тьмой, что казалось естественно и понятно, ни с тенями или Тенью, если таковая сущность, подобно источнику Света и Тьмы, действительно существовала. Тонгил пожелал невозможного… Если, конечно, название не было метафорой, скрывающей оборотную сущность. Игрой лживых слов, которой любят баловаться жрецы некоторых темных божеств.

— Звал? — знакомый голос вырвал из размышлений, и Арон с удивлением осознал, что позволил мыслям о магии унести его от главной насущной проблемы, которая только что вошла внутрь и закрыла дверь.

— Да, Мэль, — северянин махнул рукой в сторону свободного кресла, заставив то развернуться так, чтобы собеседники видели друг друга. — Садись. Какие новости?

Полуэльф почти упал в кресло, со вздохом вытянув ноги:

— Все идет, как мы рассчитывали.

— Устал? — сочувственным тоном поинтересовался Арон.

— Я же не маг. Это ты можешь по двое суток не спать: напитался Силы и вперед, — вздохнул полукровка.

— Скоро отдохнешь, — пообещал Тонгил. — Рассказывай.

— Да ничего интересного. К нашему кандидату на трон я послал Турина и Шааса — помнишь, те мелкие чернявые маги, которые ходили с нами сегодня? Пройдут Вратами, передадут свиток с условиями, выслушают ответ, вернутся, доложат, — Мэа-таэль зевнул, в последний момент прикрыв рот ладонью. — Извини.

— Что с рыцарями Гиты?

— Наемники пока справляются. Оборотней задействуем, когда будем окончательно чистить город.

— По твоим оценкам, сколько слуг Гиты ускользнуло?

— Из города? Меньше десятка — вместе с теми, что были с императором.

— Оптимистично.

Мэль хитро усмехнулся:

— Я позаботился о том, чтобы перекрыть все тропы контрабандистов. Нет смысла держать закрытыми ворота, если наши птички упорхнут через подземный ход.

— Уверен, что перекрыл все?

Полуэльф с довольным видом кивнул:

— Уверен. Парни разведали заранее, требовалось только отдать приказ. Уйти смогли только маги на службе Гиты и те жрецы, которых они взяли с собой. Но тут уж ничего не поделаешь.

Арон согласно кивнул, закрыл дневник и встал, чтобы положить на полку шкафа, который стоял за спиной полуэльфа. Спросил оттуда:

— С Альмаром что-нибудь прояснилось?

Обычный рутинный вопрос, который он задавал каждый день.

Мэа-таэль повернулся так, чтобы держать его в поле зрения. Лицо полукровки приняло привычно серьезное и чуть виноватое выражение, как всегда при этом вопросе:

— Если бы что-то стало известно, я сообщил бы тебе в первую очередь. Мне очень жаль, Арон.