земля, напившись крови, выпустила огнецветы. И не осталось тех, кто способен на ногах стоять. Ослабли руки, да не разжались, мечи не выпустили… сраженный тьмой, упал твой предок, Святогор-Огнеборец. И не желая погибать от так, превращаться в чудище, ударил он себя мечом в грудь, выпустил кровь и напоил огнем жил своих землю. А пламя это выплеснулось да и пошло по орде, собирая последнюю жатву. Тогда-то и не стало орды.

— Святогор… ушел в поход далекий. И сгинул. В семье так говорят.

— Ушел. Тут… после… если хочешь, проведу тебя к его могиле.

— Спасибо, — с Бера мигом слетела обычная его шутливость. — И… если это будет можно, я бы хотел рассказать… в наших хрониках о тех временах мало что сохранилось. Ну и могила считается утраченной.

— Расскажи, — Настасья насыпала семечек. — Только там уже не наши земли… в общем, как обычно, полегли все, и остались лишь Черный хан да добрый молодец, вдовий сын, которого матушка в годы малые с собой в поле брала, росами умывала, землицей заговаривала. Он-то хана и пришиб.

— Как? — тут уж Иван не удержался.

— Тебе исторически достоверно? — усмехнулась Маруся. — Если по легенде, то ударом палицы, потому как хан был заговорен от стали и огня, и прочих неприятностей. А вот черепно-мозговой не предусмотрел…

Прозвучало как-то… совсем не по-легендарному.

— Главное, что умирая, гнев свой и черноту хан облек в проклятье. И исторг его с тем, чтобы поразила тьма все-то окрестные земли, раз уж ему не жить, то и свету белому не устоять. А молодец взял да проклятье на себя принял. Вобрал черноту…

Почему-то ничего говорить не хотелось.

Даже Беру.

Таська и та перестала семечки щелкать.

— Он впустил тьму в свое тело, в сердце и душу. Но была та полна огня, которое опалило тьму. А сердце — крепко, спеленало её и заточило. Только вот тело подвело. Упал молодец на землю сырую бессильный, и лежал день, и ночь. И смотрел в небеса, которые потемнели, ибо пировало воронье.

Почему-то стало жутко донельзя.

Иван с детства обладал излишне живым воображением. А теперь явственно представил себе выжженные магическим огнем земли. И мертвецов. И воронов. И то, как неподвижно тело. Сонный паралич, когда осознаешь себя, но шелохнуться не можешь, вырваться…

Он содрогнулся.

— Но боги видели, что сотворил он. Не все еще тогда ушли. Тогда-то и направила Леля одну из дочерей своих, которых люди прозывали берегинями, на земли эти. И дала каплю небесной воды.

Даже дышать как-то легче стало, что ли.

— Напоила берегиня молодца. А после, оглядевшись, увидев, что сотворила Черная орда с землями, заплакала она горько. И слезы её, на землю падая, смешались с пламенем волотовым, кровью людскою и нелюдскою, сплелись подземными реками.

— Ну а те реки землю отпоили. И открылись наверх родниками, — договорила Таська, ссыпая остатки семечек в пакет. — С той поры так и повелось, что земли эти — особые…

— Молодец поднялся, увидал деву-берегиню. Влюбился сильно. И в жены взял. Стали они жить-поживать и добра наживать.

— А от силы берегини из родников появились водянички…

— А эльфы откуда?

— Эльфов позвали, чтоб помогли землю исправить. Один и остался… взял в жены младшую дочь берегини. Он и быка привел, если так-то.

Это объясняло, если не все, то многое.

Маруся же остановила машину и сказала:

— Земли эти еще тогда были Вельяминовым отданы. По легенде если, то проклятье не исчезло окончательно. В крови оно нашей. И… в общем, от него множество проблем. Хотя… и польза есть.

— Какая от проклятья польза?

— Ну… — Маруся первой выпрыгнула из машины. — Если так-то… знаешь, сколько в нем силы? Это ж природа. В ней все в равновесии. Есть проклятье — есть сила, а с ней и родник жив, и иные открываются. Коровы вот, водянички…

— А не страшно?

Иван попытался представить, каково это, с проклятьем жить. Не получилось.

— Да не особо… пока мой черед не пришел его принимать.

Маруся посерьезнела и сказала:

— Но это уже не твоя забота.

Почему-то стало обидно.

[1] В нашей истории Рязань взяли и полностью уничтожили войска Батыя. Жители были истреблены, город — разрушен. На старом месте он так и не восстановился.

Глава 36

О тракторах и пахоте

Глава 36 О тракторах и пахоте

«Сложно объяснить небывалый ажиотаж, возникший вокруг тушенки, как и природу слухов о скором её исчезновении. Однако акции перерабатывающих предприятий данного сектора за последние сутки показали устойчивый рост…»

«Новости Империи»

«Нашим корреспондентам из достоверных источников стало известно, что резкое сокращение поголовья скота, вызванное грядущим катаклизмом, приведет к небывалому росту цен на мясо и тушенку! И лучшим свидетельством тому является активность, которую проявляют…»

«Слухи и сплетни»

«Эпоха Стрельца и луна, взошедшая в третий сектор Водолея, предвещают многие беды и лишения, в связи с чем понятно желание людей противостоять им, делая запасы…»

«Колонка с Белой ведьмой и сертифицированной предсказательницей Зегуйдой Таверской».

Его императорское Величество поглядели вслед машине, которая медленно и осторожно даже выползала на проселочную дорогу. Потянуло перекрестить напоследок, но Александр с желанием справился. Он потряс головой и, развернувшись, решительно направился к кузнице.

Голова была, правда, занята совсем иными мыслями.

И тянуло достать блокнот, все же, когда пишешь, думалось легче… но потом. После.

— О, Сашка! — обрадовался кто-то из братьев Сабуровых. И тут же сказал. — Я Серега.

Руку протянул, в которой собственная Александра утонула.

— Сказали, что работа есть.

— А то! — Серега широко осклабился. — Работа — она всегда есть… ты как, пахать умеешь?

— Нет.

— Ничего. Это несложно. Садишься за трактор и едешь!

— Я и трактор водить не умею, — признался Александр, окидывая взглядом махину, которая на трактор походила весьма отдаленно. Трактора Его императорское Величество видели. На выставках. И на экскурсиях, которые случались периодически дабы поддержать и вдохновить присутствием своим народ на трудовые подвиги. Почему-то на предприятиях, производящих сельхозтехнику, народ особенно нуждался во вдохновлении.

Впрочем, не о нем.

Те трактора, рядом с которыми Александр позировал, были огромны и высокотехнологичны. Еще их отличала некоторая невыразимая словами внутренняя гармония. Ну и сияли они…

И вообще, выглядели иначе.

А этот…

— Это вообще трактор? — Александр обошел махину.

— Ну, раньше был