Я не понимал, что за загадки она мне загадывает, да и разгадывать не собирался, но прозвучало это как-то обречённо и тоскливо.

— Надо же, а утро действительно доброе, — усмехнулся.

— Ну-у, хоть у кого-то… Мне пора. Спасибо за компанию.

— И на пресс-конференцию не останешься? — поддел, лукаво улыбнувшись.

— Избави бог!

Наоми грациозно выскользнула из-за стола и ушла, оставив меня в одиночестве. Я попросил чашку зелёного чая и подумал, что на завтрак надо было ехать к Экену, он бы сварил манную кашу.

Армат с ребятами спустились спустя несколько минут, персонал ресторана под руководством моей команды уже готовили ресторан, а акулы пера настраивали оборудование.

— Сэр, всё готово, — подошёл пресс-секретарь. — Всех зарегистрировали, пресс-киты раздали, вот опросники и «рыба».

— Хорошо. Десять минут… — я взглянул на часы, — и начнём. Садись, давай прогоним каверзы, я что-то сегодня не в форме…

Быстро прогнав со мной основное, Дюк прошёл к накрытому синей тканью столу с ровным рядом микрофонов. Закончив вступление с планом «прессухи», он представил меня:

— Никита Германович Соломат, президент корпорации и научно-исследовательского центра «Аппалачи»…

Пятнадцать минут, когда я рассказывал о мнемошлеме, планах развития онкоцентров и оздоровительном движении «Бери выше!», казалось, тянулись вечность. Эти темы вызвали интерес СМИ, и заданные журналистами вопросы радовали глубиной погружения в тему. В непринуждённой атмосфере время пошло быстрее, Дюк рулил процессом ловко и мудро, знал всех по именам, заполнял паузы и разряжал обстановку уместными шутками. Его помощь сегодня оказалась бесценна — настроения не было совсем, мне мерещилось, что это видели все, как бы я ни старался скрыть это.

— Сэр, мы можем завершить сейчас, темы исчерпаны, — шепнул Дюк.

— Нет, продолжим. — Я обратился к журналистам: — Готов ответить каждому… — окинул взглядом тридцать человек, ловивших каждое моё слово, подавил вздох и закончил: — …на один любой вопрос. Времени осталось немного, поэтому прошу формулировать чётко.

— Оу… — выдохнул Дюк, и я почувствовал, как он напрягся, хотя его уверенная поза это скрывала. — В добрый час…

— Сара Бельман, «The Washington Post», — представилась черноглазая девушка, похожая на подростка. — Никита Германович, как вы прокомментируете сексуальный скандал с вашим отцом? — наверное, все услышали ехидцу в её голосе.

— Хотел бы понять, в чём именно заключается скандал? В том, что уважаемое издание, которое читают не только в Соединённых Штатах, опускается до уровня жёлтой прессы? Я думаю, что широкая мировая общественность по достоинству оценила ваше умение «держать свечку», как говорят в России, — спокойно парировал я и вдавил в девушку тяжёлый взгляд.

Я готов был к шквалу вопросов именно об отце, но или ответ исчерпал тему, или она уже исчерпала себя сама, а дальше всё повернулось немного в другое русло:

— Дюран Сорес, «Genetics», — поднялся матёрый журналист, неоднократно писавший о проектах моего института. У нас с ним сложились не самые хорошие отношения. — Не секрет, что у вас гамартома гипоталамуса. Известно, что она чревата в первую очередь когнитивными расстройствами и преждевременным половым созреванием. Скажите, считаете ли вы себя психически здоровым человеком, и не является ранее развитие причиной ваших беспорядочных сексуальных связей?

По телу от головы до паха прокатилась волна жара, показалось, я затягиваю паузу, и Дюк уже начал наклоняться к микрофону загустить тишину — я видел это будто в замедленной съёмке. За эту секунду перед глазами пронеслась вся моя жизнь от Ани до Несси. В памяти мгновенно всплыл день, когда Несси вернула в мою жизнь напиток из детства. Тот день, когда я почувствовал себя живым и почти здоровым. Сконцентрировавшись на молоке, сделав глоток, я легко подавил ярость и расслабился.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Угощайтесь кедровым молоком, — улыбнулся я и поднял бутылочку с напитком — шеф-повар ресторана «Времена года» сдержал обещание и выдоил пусть не канадские кедры, а российского поставщика, по счастливой случайности базировавшегося во Флориде. — Далай-лама однажды сказал: «Прежде чем осуждать кого-то, возьми его обувь и пройди его путь, попробуй его слезы, почувствуй его боли. Наткнись на каждый камень, о который он споткнулся. И только после этого говори, что ты знаешь, как правильно жить». Да, я болен, и наверняка это как-то сказывается на моей психике — в этом вопросе я полностью доверяю своему психотерапевту Джейкобу Карригану — он в представлении не нуждается. Но именно то, что чувствую я, заставляет искать возможности не дать почувствовать это другим детям. Да, моя болезнь — причина моего одиночества. И, отвечая на однажды заданный вами же вопрос, я отвечу сейчас: я завещал свой мозг своему исследовательскому центру. Я не хочу, чтобы кто-то ещё испытывал то, с чем живу я.

Я улыбнулся открыто и добродушно. Всё, что потом спрашивали журналисты, казалось таким простым и обыденным, я не задумывался над ответами. Шутил и сыпал цитатами. Атмосфера сбросила напряжение, будто армия противника скинула с плеч направленные на меня пулемёты — так воспринимались микрофоны и объективы камер. Я, оказывается, боялся именно этого вопроса. Потому что задавал его себе и не хотел на него отвечать. Дюран Сорес — мой личный враг, эксцентрик и пиранья, подкованная в теме исследований генетики и мозга, сейчас не загнал меня в угол, а помог расправить плечи и принять себя.

— Андрэ Джонсон, «Журнал Американской медицинской ассоциации». Мнемошлем — это попытка бороться с гамартомой?

— Знаете главный принцип айкидо? Использовать силу противника против него самого? Мнемошлем построен на этом принципе. Мозг нельзя обмануть, он — венец человеческой эволюции, с ним нельзя договориться. Но он любит учиться, он как ребёнок — готов исследовать и впитывать всё новое. Почему бы не воспользоваться этим?

Поможет ли мне мультисенсорный шлем? Как проходит мой день? Какие препараты мне приходится принимать? Как я оцениваю качество своей жизни? О чём я мечтаю? Что я ем на завтрак? Почему решил угостить журналистов кедровым молоком?.. Вопросы сыпались, и они были искренними. Я чувствовал себя среди людей, которым действительно было интересно моё состояние, планы на жизнь и мироощущение. Я был обезоруживающе искренен.