class="p1">А я, друженька, первым на двор въезжал, язык прижал. Нет ли у вас примочки из сороковой бочки во рту помочить, мой язык подлечить.

А теперь, сватушка, прикажите трубу прикрыть, дверь притворить, я начну молитву творить: «Господи, Исусе Христе, боже наш, помилуй нас!»

Сват и сватья, сегодня ли у вас свадьба? (Ответ: «Сегодня».) У вас сегодня и у нас сегодня. Наш князь молодой находится в добром здоровии. Ваша княгиня в каком положении? (Ответ: «Слава богу».)

Свадьба едет по вашему полю на наших конях. Кони у нас вороные, ямщики молодые, сани городовые, оглобельки точеные, копыльца золоченые, заверточки шелковые, чересседельнички моржовые, дужки строченые, колокольчики золоченые. У нас поезжане все не бедные, на всех валенки кукмарские, тулупчики боярские, шапочки бобровыя, перчаточки козловыя, шарфики вязаны, головки примазаны, на поле выезжали, коней установляли, а меня, дружку, вперед посылали, спросить и расспросить и чего для нас попросить.

Сватушка, дайте нашим лошаденкам караульничка необлыжного и надежного, чтоб привязанных не напоил и обузданных не накормил. Дайте нашим лошадкам сена по копне, овса по зобне, а моей лошадке всего вдвойне, потому что она вперед бежала, струги рассекала и путь-дороженьку топтала и меня, друженьку, не изваляла.

Я, сватушка, по вашим лесенкам ходил, все ноженьки надсадил, нечем ли у вас, сватушка, горло помочить, мои ноженьки полечить? Ах, сватушка, вот-то так, нельзя ли выпить хоть за пятак?

Вот, сват и сватья, нашего князя молодого прошу с добрым словом, с низким поклоном посадить за столы дубовы, за ложечки кленовы, за скатерочки клетчаты, вилочки ревчаты, за яства сахарны. Напойте, накормите и, если милость будет, подарите шелковым полушалочком, тысяцкого — белым полотенцем, поезжанушек — мерным аршинцем, а поневестницу — белой ширинкой, а меня, друженьку, — целой новинкой.

Но, сватушка, подавай пивцо жбанчиком, винцо — стаканчиком. Нам не нужно стаканчики избирать, лишь было бы в обе руки забирать.

Вы, стары старики, хотя званы родники, идите в кут, где мухи ткут. Принесут вам шерсти пуд, вы эту по клочкам перебирайте да на сорта кидайте, куда какая идет, дружка поверить придет. Когда мы будем отправляться, вы будете вперед продвигаться. Но кто из вас не послушает нас, не пойдет в кут да не будет тут, того мы сами в кут отведем, в великий срам приведем: посадим ко стене лицом, ударим по спине бичом.

А вы, старые старушки, седые разлапушки, косые заплатушки, идите на полати лук перебирати.

Вы, молодые молодушки, одна другой подружки, садитесь на лавку подружнее, про наших поезжан пойте песни веселее и во все горло качайте, каждого по имени величайте, с каждого по пять копеек получайте. С этого пятак, с вон этого пятак, но с меня, дружки, так.

Но вот, сватушка, помните, я вам лошадей и сбрую хвалил? Идите, теперь вы сами смотреть смотрите. Если окажется лошадь о три ноги, или хомут об одном гуже, или сани об одном полозу, тогда я вашу невесту не повезу. Но вы, девушки, одна другой подружки, садитесь на подушки и смотрите на свою подружку.

И ты, княгиня, с подружками прощайся, больше жить сюда не обещайся, разве на то можно полагать, что ненадолго можно в гости побывать. Ты и здесь жила, не мед пила. У нас будешь жить, не сахар есть. Здесь ты плакала, слезы лила, а к нам придешь, во весь голос заревешь!

Сват и сватья, позвольте ко столу стольничка, ко дверям — притворничка, к печке — повара, чтобы, скорей подавая, поезжан не задержал. А мне, дружке, — стульчишко, четыре ножки, ложку долгочеренку, чтобы можно хлебнуть, махнуть и за пояс заткнуть и молодушек под бок ткнуть и ребят по лбу колотнуть.

И скажите моей молитве: «аминь», нельзя ль выпить стаканчик один?»

Цитата из Зеленина

Дмитрий Зеленин, выходец из Глазовского уезда Вятской губернии. Окончил в 1905 году Дерптский университет, вернулся в родные места, много ездил по русскому Северу, Уралу, Сибири. Его труды по фольклористике, этнографии, народной культуре ценны необычайно. Для данной работы очень к месту цитата из книги Зеленина «Народные присловья».

Вятские люди, по Зеленину:

«…чисто русские люди, даже больше. В них мы наблюдаем какую-то особенную, поэтическую непрактичность, покорность судьбе… Тяжелый на подъем, неловкий, он как бы просыпается от сна, когда вы обращаетесь к нему с каким-либо вопросом… Вятчанин очень любит семейную обстановку; он нежный отец… большой домосед; он не любит покидать свою семью, свой дом… он везде и всегда ищет себе средства к пропитанию вокруг своего дома. Он целые дни точит ложки, получая за это грошовую прибыль, но нейдет на фабрику. Здесь главный секрет, почему на Вятке получили столь широкое развитие кустарные промыслы. Здесь же секрет любви крестьянина к лесу… Ничего воинственного, заносчивого, даже тени амбиции или самоуверенности у вятчанина нет. Напротив, глубокое смирение и самое неподдельное добродушие написаны на его лице и сквозят во всем поведении… Смирение, даже незлобивость вятчан выразились и в том, что они не выдумали, в ответ соседям-насмешникам, таких же насмешек, не любят зубоскалить и в то же время не сердятся на насмешечки по своему адресу, принимая их с философским равнодушием… У вятчан сильны общественные инстинкты… Работы помочами широко развиты на Вятке. Нищенство совсем не в характере вятчан».

Для тех, кто не знает слова «по́мочь», объясню. Это совместная работа, когда люди одной деревни, улицы собираются в выходной или после работы кому-то помо́чь. Работа бескорыстна. Главное в работе — радость совместного труда, общий обед после трудов. Помню, в деревне Кизерь Уржумского района я помог двум старухам сложить в поленницу наколотые дрова. Когда пили чай, хозяйка все повторяла: «Ох, какая помоченка хороша больно получилась».

Зачем ты так, матушка?

Татьяна — это женщина пятидесяти лет, а Серафима Сергиевна (именно так надо произносить — Сергиевна) ее мать. Ее звали матушка Серафима, она была старостой старообрядческой общины. Это никакие не сектанты, а старообрядцы, называемые раньше раскольниками, в просторечье кержаками, Вятка — край, куда ушло огромное число людей, не согласных с реформами патриарха Никона. И они сохранились с тех пор. У нас, в Кильмезском районе, были целые колхозы старообрядцев. Они очень сопротивлялись объединению с другими колхозами. По молодости лет греша и курением и выпивкой, я неоднократно нарывался на неласковый прием, когда юным журналистом ездил, а чаще ходил в заречные сельсоветы. Рыбная Ватага, Каменный Перебор, Дорошата — там было много старообрядцев.