Скарамуччи, по сути дела, публично уволивший Прибуса, вел себя так странно, что было непонятно, кто окажется последним из могикан. Прибус, так долго находившийся на грани увольнения, осознал, что, наверное, слишком быстро на это увольнение согласился. Может, он упустил шанс самому уволить Скарамуччи!

В пятницу, когда в Сенате провалилась попытка отменить Obamacare, Прибус тоже сел на “борт номер один”, на котором президент отправлялся в Нью-Йорк, чтобы произнести там речь. Как это бывает, в том же самолете оказался и Скарамуччи: вообще-то он, пытаясь уйти от тяжелых последствий статьи в New Yorker, сказал, что поехал в Нью-Йорк навестить мать, а сам прятался в Trump Hotel в Вашингтоне. И вот он оказался в этом же самолете, со своими чемоданами (теперь он и вправду собирался остановиться в Нью-Йорке и навестить мать), причем вел себя как ни в чем не бывало.

На обратном пути в Вашингтон, когда Прибус и Трамп обсуждали наиболее подходящий момент для его увольнения, президент сказал главе аппарата, что тот может не торопиться и поступить в соответствии со своими надобностями.

– Давайте обсудим, как сделать, чтобы это было удобно для вас, – говорил Трамп. – Пусть все будет по-хорошему.

Несколько минут спустя, едва Прибус сошел с трапа, как получил сообщение: президент только что объявил в Twitter, что у него новый глава аппарата – Джон Келли, министр внутренней безопасности США, а Прибус уволен.

Президентству Трампа было каких-то шесть месяцев, но вопрос, кто придет на смену Прибусу, стал темой дискуссий практически в первый же день. В списке кандидатов были фавориты Джарванки Пауэлл и Кон, одна из кандидатур Бэннона Мик Малвейни, директор Административно-бюджетного управления, и, наконец, Джон Келли.

В сущности, с Келли, которому вскоре пришлось униженно просить у Прибуса прощения за то, что о его увольнении сообщили без тени любезности, никто даже не обсудил предстоящее назначение. Он узнал о нем из твита президента.

Но времени и в самом деле было в обрез. Теперь ключевой проблемой, стоявшей перед кабинетом Трампа, была необходимость уволить Скарамуччи. Поскольку тот успешно избавился от Прибуса – человека, которому по логике вещей полагалось, наоборот, уволить его, – новый глава администрации должен был в более или менее срочном порядке уволить Муча.

И шесть дней спустя, всего через несколько часов после своего назначения, Келли уволил Скарамуччи.

Младшая “первая пара”, гении, пристроившие Муча на эту должность, испытывали стыд и панику: они боялись, что на них вполне заслуженно падет вина за одно из самых нелепых, если не катастрофических назначений в истории Белого дома наших дней. Ясное дело, что они поспешили заявить, как твердо поддерживают решение избавиться от Скарамуччи.

– Это как если бы я ударил кого-то по лицу, – прокомментировал вытесненный на обочину Шон Спайсер, – а потом воскликнул бы: “Боже мой, нужно немедленно отвезти вас в больницу!”

Четвертого августа президент и ключевые сотрудники Западного крыла отправились в гольф-клуб Трампа в Бедминстере, штат Нью-Джерси. Новый глава аппарата, генерал Келли, находился в свите, а вот главного стратега, Стива Бэннона, не взяли. Трамп брюзжал накануне семнадцатидневной поездки, недовольный тем, что масс-медиа внимательно засекают, сколько времени он тратит на гольф. В связи с этим грядущее путешествие окрестили “рабочей” поездкой – очередной пример трамповского тщеславия, заставлявшего сотрудников пожимать плечами, закатывать глаза и качать головой, ведь им приходилось планировать события так, чтобы они выглядели как рабочие встречи, но при этом оставлять в расписании зияющие пустоты, которые предполагалось заполнить гольфом.

За время отсутствия президента должны были отремонтировать Западное крыло: Трамп, владелец отелей и ресторанов, счел состояние этих помещений “отвратительным”. Президент не хотел перебираться в расположенное поблизости старое здание администрации (офисное здание Эйзенхауэра), где предполагалось временно проводить деловые встречи Западного крыла, – и где сидел Стив Бэннон, ожидая приглашения в Бедминстер.

Я вот-вот поеду туда, объяснял всем Бэннон, только вот приглашение так и не приходило. Главный стратег, считавший прежде всего своей заслугой появление Келли в администрации президента, не был до конца уверен в том, какие у него отношения с главой аппарата. Вообще-то и сам президент точно не знал, в каких он отношениях с генералом; он то и дело спрашивал окружающих, как Келли к нему относится. В более широком смысле Бэннон не до конца понимал, чем занимается Келли, кроме выполнения своих непосредственных обязанностей. Где именно место нового главы аппарата во вселенной Трампа?

Хотя Келли тяготел к правоцентристскому сектору политического спектра и проталкивал более жесткую миграционную политику, когда работал в министерстве внутренней безопасности, ему было очень далеко до правых взглядов Бэннона или Трампа. “Его не назовешь тяжелой артиллерией”, – с сожалением отмечал главный стратег. В то же самое время Келли уж никак нельзя было заподозрить в близости к нью-йоркским либералам в Белом доме. Впрочем, политика не входила в сферу его компетенции. Как министр внутренней безопасности он с отвращением созерцал хаос в Белом доме и подумывал о том, чтобы уйти. Теперь он согласился взять этот хаос под контроль. Генералу было шестьдесят семь, его отличали решительность, стойкость и мрачность. “Он хоть когда-нибудь улыбается?” – спрашивал Трамп, уже заподозривший, что его вынудили назначить Келли главой аппарата с помощью какой-то уловки.

Некоторые трамписты, в особенности те, кто был вхож к президенту без доклада, твердо верили, что Трампа хитростью заставили подчиниться в совершенно нехарактерном для него духе. Роджер Стоун, один из тех людей, от чьих звонков Келли теперь ограждал президента, распространял мрачную версию событий, согласно которой Мэттис, Макмастер и Келли договорились, что никакие военные действия не будут предприняты без согласования с ними – и что, по крайней мере, один из них должен всегда находиться в Вашингтоне, если другие в отъезде.

После того как Келли избавился от Скарамуччи, очередными его непосредственными задачами, подлежащими обсуждению в Бедминстере, стали родственники президента и Стив Бэннон. Либо первые, либо последний должны были уйти, а возможно, и те, и другой.

Было совсем непонятно, сможет ли глава аппарата Белого дома – он поставил себе целью наладить процесс руководства и следить за соблюдением иерархии, выстраивая четкую магистраль обсуждения и принятия решений между сотрудниками и главнокомандующим, – успешно функционировать или хотя бы существовать в Белом доме, где дети главнокомандующего обладали особыми привилегиями и чрезмерным влиянием. Хотя сейчас дочь и зять президента демонстрировали раболепное отношение к принципам нового руководства, они, безусловно, в силу привычки и темперамента собирались перетягивать на себя одеяло в управлении Западным крылом. Мало того что они обладали явным влиянием на президента, так еще и важные сотрудники администрации признавали за ними это преимущество, в связи с чем и считали Джарванку “истинным севером” власти и политических изменений в Западном крыле.