Я не воспринимаю роскошную обстановку за пределами этих контрастных цветов, когда захожу за стеклянную панель и включаю насадку для душа. У нее есть десять различных режимов, конечно. Я выбираю дождь.

Теплая вода падает мягкими струями, пока я скребу, мылю и бреюсь. Неохотно я выключаю душ и беру одно из пушистых полотенец, висящих на крючке, вытираюсь, а затем оборачиваю его вокруг тела, пока иду по кафельному полу, пока не добираюсь до туалетного столика.

Зеркало покрыто паром, так как я забыла включить вентиляцию. Я чищу зубы и расчесываю волосы, ожидая, пока он рассеется.

Обычно я выпрямляю волосы, поэтому решаю завить их на сегодняшний вечер. Благодаря естественной волнистости текстуры мне приходится выпрямлять, а затем завивать волосы, что занимает в два раза больше времени. Времени у меня действительно нет, так как я откладывала возвращение сюда до последней возможной минуты. Как только распускается последняя спираль, я расчесываю локоны, сбрызгиваю их, а затем убираю несколько прядей назад заколками. Довольная своей прической, я приступаю к макияжу.

Платье, которое Саванна уговорила меня купить, более смелое, чем я планировала надеть. Последняя свадьба, на которой я присутствовала, была у моей старшей кузины. Она состоялась в Санта-Монике, прямо на пляже. Большинство гостей были босиком на церемонии и приеме. Это было непринужденно и богемно, и ничего похожего на шикарные мероприятия, которые я посещала здесь.

Мое платье сегодня — блестящего бирюзового цвета, в отличие от темно-синих или черных платьев, которые я обычно надеваю на модные мероприятия. На плечах собраны оборки, закрывающие подол. У него довольно скромный вырез в виде сердечка, но спинка отделана прозрачным кружевом с изящным столбиком тканевых пуговиц по центру.

Я чувствую себя в нем прекрасно. Это прекрасная броня.

К тому времени, как я закончила с макияжем, до выхода остается две минуты. Я бросаюсь в спальню, все еще в полотенце, вытаскивая соответствующий клатч и серебристые туфли на каблуках из их коробок. Клатч вместит только мой телефон, кредитную карточку и тюбик блеска для губ. Я запихиваю все это внутрь, молясь, чтобы ничего не забыть.

Раздается стук в дверь. Я оборачиваюсь, пульс бешено колотится.

— Ханна?

— Да? — Моя хватка на полотенце усиливается.

— Машина здесь, а движение плохое. Ты готова?

— Я голая. — Я говорю первое, что приходит на ум, затем закрываю глаза в попытке блокировать слова, которые, кажется, парят в воздухе между нами, приобретая значимость. — Я, э-э, я сейчас выйду. Просто дай мне минутку.

Наступает долгая пауза.

Этим утром он трогал меня у себя на коленях. Теперь мне кажется, что мы совершенно незнакомы.

Я не знаю, реагирует ли Оливер на мою крутость или тоже решает отстраниться. Парень, который прошлой ночью отнес меня с балкона в постель, ворвался бы сюда и ухмылялся, наблюдая, как я одеваюсь. Но девушка, которая заснула на нем, оставила бы дверь открытой. Вообще не стала бы готовиться в комнате для гостей.

Это сбивает с толку, как столько фамильярности может исчезнуть так быстро, как лопнувший воздушный шарик.

— Хорошо. — Оливер, наконец, отвечает. Я слушаю, как его тихие шаги удаляются, затем делаю глубокий вдох.

Я вытаскиваю платье из коробки и встаю, натягивая ткань и на плечи.

Открытая спинка не позволяет носить бюстгальтер, но дизайнер предусмотрел мягкую переднюю часть, которая обеспечивает достаточную поддержку. Я поправляю платье на месте, тянусь к молнии и замираю.

Я не могу застегнуть молнию на своем платье. Оно держится на десятках крошечных пуговиц, до которых я едва могу дотянуться, не говоря уже о том, чтобы застегнуть. В магазине я не придала этому значения. Я все еще пыталась избавиться от комментария Саванны о девушке Оливера, о которой ходили слухи, и она помогала мне с каждым платьем, которое я примеряла в примерочной, осматривая ткань и изучая детали.

Я застыла на месте, разум лихорадочно работает.

Мне больше нечего надеть. Я не купила запасное платье, и все, что я привезла из Лос-Анджелеса, было деловой одеждой, пижамой и джинсами.

Я захожу в ванную, мое испуганное выражение в зеркале ясно как день.

Без чего-либо, скрепляющего спинку, бирюзовый материал провисает вперед, опускаясь так низко над моим декольте, что едва прикрывает что-либо. Я абсолютно ни за что не смогу надеть его в таком виде, даже поверх пиджака.

Я делаю укрепляющий глоток кислорода, зная, что — кто — мой единственный вариант.

Я возвращаюсь в спальню. Шелковая ткань платья шуршит по моей коже, когда я иду, касаясь ее, как эротический шепот. И напоминает мне, что я забыла захватить нижнее белье, когда забирала свои туалетные принадлежности из комнаты Оливера.

Я надеваю туфли на каблуках, одной рукой беру клатч, другой придерживаю платье и открываю дверь спальни.

Оливер прислонился к противоположной стене и ждет.

Я резко втягиваю воздух, мой взгляд скользит от его черных модельных туфель к сшитым на заказ брюкам, строгому пиджаку и отглаженной рубашке его смокинга. Он побрился, линия его подбородка была четкой. Отсюда я чувствую запах его лосьона после бритья, древесный и пряный.

Несправедливо с его стороны так хорошо выглядеть.

Поскольку я сосредоточена на его горле, я вижу, как оно подпрыгивает, когда он сглатывает. Мои глаза проделывают остаток пути до его глаз, что-то сжимается глубоко в моем животе, когда наши взгляды встречаются.

Его улыбка медленно расползается по лицу и осветляет резкие черты. Он выглядит пугающим миллиардером до мельчайших деталей.

И… Я с удивлением понимаю, что он отчасти мой.

Потому что он смотрит на меня так, словно я принадлежу ему.

— Что не так с твоим платьем?

— Э-э. — Я быстро моргаю. — Я, эм, там есть кнопки. — Я неопределенно указываю на заднюю часть своего платья, слишком поздно понимая, почему это плохая идея. Кружева и шелк соскальзывают с одного плеча, и появляется моя правая грудь.

Я хватаюсь за шлейку, но Оливер быстрее. Одним плавным движением он захватывает ткань, возвращая ее на место.

Мои щеки горят, когда его пальцы касаются моей обнаженной кожи, оставляя после