что я вновь смотрела вверх. Секунду он, будто размышляя о чем-то, смотрел в мои глаза, но я даже ими пошевелить не могла, чтобы дать знать, что я все еще здесь. Тогда он, ничего не поняв, встал.

— Не стоит убивать палачей, господин Тан Ке Ши, — холодно сказал он, — это я убил Мату, дав ей яда.

— Ты дал ей яда! — вскрикнул Тан Ке Ши, — да как ты мог!

— А что я должен был спокойно наблюдать, как ее запытают до смерти.

— Я пришел ее освободить между прочим!

— Как жаль, что ты опоздал. Впрочем как и всегда.

— Подонок! Несносная тварь! — выплюнул эти слова Тан Ке Ши, — а еще корчишь из себя благородного героя, она верила тебе, и думала ты ее любишь, но это я, — он стукнул себя кулаком в грудь, — только я один пришел ее спасать, я бы никогда не убил бы ее!

— Только бы покалечил, ты ведь это любишь.

— Подонок! — Тан Ке Ши вдруг накинулся на Тал Тала, позабыв даже о сабле, просто с кулаками. Тал Тал оттолкнул его. Затем они снова сцепились и это прямо над моим бездыханным телом. Они что дерутся над моей могилой, как Альбус Дамблдор и его брат Аберфорт, обвиняя друг друга. Чувствую себя Арианой.

— Эй, эй! Полегче, император идет сюда! — раздался голос Баяна.

Он стремительно вошел, но его никто не услышал, тогда он руками растащил Тал Тала и Тан Ке Ши и раскидал их по стенкам.

— Вы что обезумели, имейте уважение, если у вас были хоть какие-то чувства к этому бедной девочке! — взревел он, — деретесь над ее телом, как мальчишки!

В тюрьму спустился император, а с ним рядом шла Сон Нян и Колта. Его лицо, пожалуй, больше всех выражало страдание. Он с немым ужасом посмотрел на мое тело, потом прямо в мои глаза, которые не шевелились. я увидела как в уголках его глаз появились слезы и он быстро склонил лицо и отвернулся, чтобы скрыть это ото всех. Император с удивлением смотрел на меня.

— Как же так! — он яростно вскинул рукава, — я не просил ее убивать! Кто это сделал! Я велел пытать ее, но не до смерти!

— Ваше Величество, — палачи ползали в его ногах, — мы не виноваты, она умерла от страха.

Тогон пнул их обоих ногами, его губы искривились и он схватил золотую палицу со своего пояса и принялся лупить ею по головам палачей. Сон Нян вскрикнула и схватила его руку.

— Остановитесь, Ваше Величество, это истинная правда, Такое случается. Ее сердце не выдержало.

При этих словах Тан Ке Ши вдруг упал на колени и громко заплакал. Сон Нян шокировано взглянула на него.

— Я думал, она дакини, — прошептал император, — как же я мог ошибиться.

— Я ее похороню, — заявил Баян.

Император остановился почти на выходе.

— Это ни к чему, оставьте это палачам.

— Но она просила меня похоронить ее по христианским обычаям, — возразил Тал Тал.

— Ее похоронят за городом, как преступницу, — ответила Сон Нян, — господин Баян и господин Тал Тал, нам нужно сейчас же кое-что обсудить, явитесь на совет.

Баян и Тал Тал недовольно переглянулись. Они не решались уйти почему-то. В тюрьму влетел слуга, завидев императора он упал на пол и заголосил:

— Господин Тан Ке Ши, вас вызывает канцлер!

Тан Ке Ши, утерев слезы, поспешил наверх, нарочно всех толкая, даже императора. Баяну и Тал Талу также пришлось уйти. Остались только я и палачи. Они расковали мое тело.

— Уже и вся холодная, — констатировали они, обернули меня циновкой и куда-то понесли.

Дайду. Кладбище для преступников Чод.

Мне было ничего не видно кроме куска неба. Никто ведь не удосужился закрыть мои глаза. Судя по всему меня погрузили на повозку, а потом вывезли из дворца. Я долго тряслась, отсчитывая минуты, но потом сбилась. Я не понимала, отчего, если я умерла, то мой дух все еще тут в этом теле. Когда я уже освобожусь. И было немного обидно, что прощание со всеми прошло так скомкано. Закончится ли все вот так. Чувствую себя первым христианским мучеником в диких странах. Может, я в аду и это мои мытарства какие-то.

Но как оказалось это был не конец моим испытаниям. Мы наконец остановились. Луна уже высоко светила на небе, но ее медленно заволакивало набегающими тучами.

— Дождь скоро пойдёт, — услышала я голос палачей.

«И разверзнутся хляби небесные» — подумала я.

Мое тело скинули на землю, но я не ощущала боль от удара. Я не чувствовала вообще ничего. Прошло еще какое-то время, палачи куда-то ушли. И вот наконец вернулись. Они подошли ко мне, подняли вместе с циновкой и понесли. А потом я увидела полную луну, их лица и меня кинули вниз, но как видимо не очень глубоко. Смотря вверх я поняла, что лежу в могиле. Вот тогда я поняла, что такое настоящий ужас.

Могильщики недолго думая, прикрыли мое лицо циновкой и я слушала глухой стук, комья земли падали на меня сверху. Постепенно стало темно, темнее чем в самую черную ночь, темнее, чем в мрачном лабиринте, темнее, чем в самом страшном кошмаре. Поток воздуха прекратился. И плотный слой земли отгородил меня от мира живых. И я никак не могла пошевелиться. Лишь моя душа металась внутри этого тела как птица в клетке. Я не знала, что меня ждет такой финал — быть заживо похороненной.

Мысленно я закричала, что есть помощи: «Помогите!». Но и это было бесполезно. Я не могла ощущать боли от нехватки воздуха, но это чувствовалось по-другому. Мысленные образы потухали как свечи в голове. Перед глазами проносились картинки того, как я попала сюда, какие приключения испытала, лица тех, кто стал мне дорог. И последним я увидела лицо Тал Тала. Оно нависало надо мной, как в тот момент, когда мы упали и чуть не умерли под статуей Мейтрайи, когда он лежал на мне. А ведь я почему-то тогда ждала, что он поцелует меня. Но этого не произошло.

— Мату! — я слышу его голос как наяву.

Внезапно я увидела не только лицо Тал Тала, но и небо. А потом все это приблизилось. Красные пятна лопнули перед глазами и исчезли. Я была поднята из могилы. Не было больше земли, но я по-прежнему ничего не чувствовала. Я могла только видеть, разрытую впопыхах могилу. Тал Тала, который стоя на коленях, поднял меня из-под земли. Он очень запыхался, наверно, спешил. Его волосы беспорядочно торчали в разные стороны и несколько прядей прилипли