девочкой. Один хороший человек на всю Аквилиту. Жаль, что у него не хватило сил снять с Полин проклятье.

Полли что-то напевала себе под нос — Вик не узнавала песенку. Что-то очень старинное, давно забытое.

И Вик внезапно поняла, что между ней и этой девочкой лежит пропасть в пять веков. А если она сейчас поднимет голову и заговорит на вернийском⁈ Хуже — на старовернийском⁈ Вот это будет провал… Хуже, чем если бы Дрейк уперся в своих поисках в жилу самородного потенцита.

Кроме огромной коробки с деревяным конструктором, в которой сейчас лежала старая кукла, тут было старое одеяло с надписью «Особый отдел» и какая-то рухлядь, уже неподлежащая опознанию.

Вики осторожно опустилась на корточки и… Полли вздрогнула, поднимая глаза. Секунду она смотрела своими зелеными, злыми, как говорил отец, глазами на Вик, а потом с плачем бросилась ей на шею:

— Лера, вы живая… Вы живая, лера… Вы живая… — она говорила чуть-чуть странно, еле выговаривая некоторые буквы, но к счастью, вполне понятно. Вик поздно вспомнила, что Дрейк говорил — она у всех спрашивала про своих родителей. Её бы не понимали, говори она на старовернийском.

Вик осторожно попыталась обнять Полли, но рука прошла сквозь призрачную ткань платья и через саму девочку. Та, продолжая вздрагивать худыми, невозможно хрупкими плечами, отошла в сторону, делая неуклюжий книксен:

— Простите, простите, простите, лера… Я забылась… Простите, лера… Просто вы первая живая за много-много-много… Дней.

Вик мягко улыбнулась девочке:

— Полин, тебе не за что извиняться.

Та вновь подняла на Вик свои зеленые, почти как изумруды, глаза:

— Прекрасная лера… Вы не знаете, где мои родители?

Вик поджала губу, и Полли сама продолжила:

— Я ходила в город… Там все мертвы. Там все умерли… Я думаю, мои родители тоже умерли вместе с городом. Иначе бы они вернулись за мной. Ведь они бы вернулись?

— Конечно, Полин. Они бы обязательно вернулись.

Времена, когда родители бросали своих детей умирать в одиночестве, почти прошли. Во всяком случае Вик хотелось на это надеяться. Ведь не умер Дрейк, мелкая портовая крыса, а стал уважаемым человеком.

Полли взмолилась:

— Прошу… Не бросайте меня… Не уходите — там город умер. Там никого нет. Останьтесь со мной — тут так страшно в темноте. Я боюсь крыс. Я боюсь темноты, прекрасная лера. Не бросайте меня…

Вик поправила девочку:

— Полин, город жив…

Та с жаром принялась говорить:

— Я была там, прекрасная лера! Там пусто, там только ветер метет грязь, снег и лепестки цветов… Там очень грязно и тихо… Там все умерли. А кого я нахожу живым, тут же… Умирает… Не умирайте, лера, прошу…

— Я не умру, Полин. И город жив, треугольник на сердце. Я…

И вот как сказать — я заберу тебя, если ты простишь город?

— Полин…

— Прекрасная лера, я столько молилась, чтобы город ожил… Я так молилась, честно-честно-честно… Пусть он живет, пусть он будет, пусть будут люди… Я так хочу, чтобы город жил, чтобы… Чтобы… Чтобы… Чумы не было… — она опять разрыдалась. Только проклятье продолжало сиять в темноте. Теперь вместе с Полин сияла и Вик.

Умеют ли дети лгать?

Умеют ли призраки лгать?

Умеют ли лгать пятисотлетние призраки?

Умеют ли призраки взрослеть?

Полин была безутешна. Или старалась быть такой.

— Полин…

— Да, прекрасная лера?

— Прости меня… Прости город… Прости родителей… Не злись на всех нас.

— Я не злюсь, прекрасная лера. Вам не за что просить прощения, прекрасная лера… Только не уходите… Или… Если уйдете за край — возьмите меня с собой. Я больше не могу быть тут…

Вик сейчас поверит ей, заберет вместе с проклятьем, а Полли вырвется из ловушки и убьет. Убьет всех — такую возможность нельзя исключать. Нельзя же?

Она осторожно спросила, неуверенная, что это выход — еще можно было собраться с силами и ударить эфиром в самое сердце проклятья, в самое сердце Полин — это гарантированно убьет Полин и саму Вик:

— Полин, хочешь жить со мной?

— Лера?

— У меня есть комната… — Вик вспомнила про ремонт и поправилась, — несколько комнат в далеком-далеком городе… Я заберу тебя отсюда. Ты будешь жить…

Полин тут же предложила:

— Я умею быстро бегать — я могу разносить записки. Я могу ходить за покупками — я сильная, я могу много унести в корзине. Я могу убирать и мыть полы, я умею чистить камины, лера, вы не пожалеете — только заберите меня отсюда.

Вик встала и твердо сказала:

— Ничего не нужно — все это умею делать я сама. Просто собирай вещи и пойдем…

Только бы это не было самой страшной ошибкой Вик в этой жизни, но бросать Полин тут тоже не выход. Никто не должен прозябать в темноте и одиночестве века.

Полин принялась спешно закидывать конструктор в коробку, а потом вскочила с пола:

— Прекрасная лера, мне ничего не нужно, правда-правда-правда, только вы не умирайте и не бросайте меня…

— Не брошу, Полин. Мы станем маленькой семьей — ты и я… Я не уверена, что из меня выйдет хороший родитель, но старшая сестра — точно. Ну что, пошли домой? — она подала Полин свою руку. И, как только Полли вложила свои призрачные пальцы в ладонь Вик, с тихим шелестом опало проклятье, заставляя Вик ругаться: — бешенные белочки…

Не столько проверка Полли, сколько проверка намерений снимаемого проклятье… Вик мысленно застонала: «Проклятый ты гений Пьетро Ваннуччи! Можно было прямым текстом на картине написать: заберите ребенка, дайте ей второй шанс, станьте её семьей вместо бросивших её родителей!»

— Лера? — тихонько напомнила о себе Полин. Она теперь сияла тихим белым светом чистой души.

— Меня зовут Вики… У меня к тебе все же будет одна небольшая просьба. — Ей же еще Эвана сейчас искать. Дрейк позаботится о Полли. — Найдешь в городе больницу, а в ней Томаса Дейла… Найдешь его и сядешь напротив него, глядя в глаза… Минут так пять — чтобы точно прочувствовал,