все большем объеме поступали на рынок капиталов. Кругооборот стал полным. Политика, казавшаяся столь смелой в 1932–1933 гг., была оправдана результатами. <…> Сомнения заграницы, которая почти без исключения считала успех германского эксперимента невозможным, оказались неоправданными. Успех был очевиден для каждого»[1043].

После войны часто пытались преуменьшить экономические успехи режима. Нередко приводился аргумент, что национал-социалистическое правительство пожинало плоды экономической политики предшественников. Национал-социалисты якобы всего лишь продолжили в больших масштабах меры предшественников, например правительства Папена, и в первые годы не добавили ничего принципиально нового[1044]. К тому же Гитлер пришел к власти в очень благоприятный момент, когда дно экономического кризиса было пройдено. Если эти аргументы означают, что имелись благоприятные обстоятельства, которыми Гитлер сумел воспользоваться, то не стоит им возражать. Но если они предполагают вывод, что и при другом правительстве, естественно за примерно такой же промежуток времени, были бы достигнуты те же самые экономические успехи, то тут уместен самый большой скепсис. Прежде всего: для тех миллионов безработных, которые пережили практический провал правительств Брюнинга и Папена, а сейчас вновь получили «работу и хлеб», эти аргументы значили столь же мало, сколько и часто приводимый (однако справедливый лишь отчасти) аргумент, согласно которому преодоление кризиса было достигнуто посредством гигантской программы вооружений. Гроткопп справедливо указывал на то, что начатая в 1934 г. переориентация на вооружение «не изменила базовый экономический характер тогдашней политики»[1045], которая посредством кейнсианской политики дефицитных государственных расходов достигла цели обеспечения полной занятости[1046].

При всех частично вполне обоснованных доводах фактом остается то, «что уже во время первого года национал-социалистического правления число безработных уменьшилось, а экономика Германии примерно за четыре года до конца 1936 г. достигла полной занятости и что это <обеспечило> режиму и его политике «широкий консенсус немецкого народа: в глазах населения НСДАП была партией, которая обещала „работу и хлеб“ и сдержала слово, в то время как другие пострадавшие страны крайне медленно оправлялись от мирового экономического кризиса»[1047].

На фоне этих несомненных успехов нацистской экономической политики задаешься вопросом, как они могли быть достигнуты при диктатуре одного человека, который якобы экономикой вообще не интересовался и ничего в ней не понимал. Очевидно, что этот образ Гитлера нуждался в корректировке. Начатки такой корректировки на самом деле обнаружились за прошедшие годы. В 1973 г. впервые вышла работа о «Hitler’s Economic Thought»[1048], и позднее некоторые историки занялись экономическими воззрениями Гитлера[1049]. Этот факт тем более примечателен, что в течение десятилетий заниматься этим вопросом считалось невозможным и ненужным. Появлялись многочисленные книги о внешней и расовой политике Гитлера, и медленно стала прокладывать себе дорогу точка зрения, что в этих областях он развивал ясные программные идеи. Но изучение его экономических представлений, которые до сих пор полностью игнорировались, только началось и находится на начальной стадии. Хотя первые исследования ужо принесли первые интересные результаты и противоречивые утверждения, база источников еще слишком узка, чтобы прийти к однозначным выводам об экономических взглядах Гитлера.

Поэтому интересны, в первую очередь, не полученные до сих пор результаты, а факт признания возможности и необходимости изучения экономических взглядов Гитлера. Например, Петер Крюгер пришел к выводу, что «до сих пор господствуют по большей части удивительно огульные суждения и утверждения о незнании Гитлером экономики и его презрении к ней, а также о его неспособности мыслить экономически»[1050]. Он, напротив, утверждает, что экономические воззрения Гитлера являются «внутренне связными и не носят отпечатков незнания или презрения к экономике. Скорее напротив: экономика была большой силой в жизни того времени и могла опрокинуть его политические представления и цели, если следовать экономической логике»[1051]. Мы можем вполне согласиться с этим выводом, тенденция которого разделяется многими историками, однако вынуждены одновременно констатировать, что ни один из авторов, до сих пор занимавшихся экономическим мышлением Гитлера, не справился с задачей реконструкции его экономических воззрений[1052].

Поэтому в следующих главах мы хотим реконструировать экономические воззрения Гитлера на максимально возможной базе источников и, каждый раз на основе соответствующих источников, высказаться о полученных до сих пор результатах исследований и спорных вопросах. В разделе IV будут рассмотрены — после описания отношения Гитлера к экономической теории — его представления о «примате политики» и, соответственно, «вторичной роли экономики», о соотношении государства и экономики, а также о соотношении плановых и рыночных элементов в его мышлении и его отношение к частной собственности и проблемам обобществления. В следующем за ним пятом разделе, занимающемся соотношением модернистских и антимодернистских элементов в его мышлении, будет рассмотрено прежде всего экономическое значение жизненного пространства на востоке, в особенности в связи с критикой Гитлером экономической экспансии.

2. Отношение Гитлера к экономической науке

Одной из причин недооценки вопросов экономической политики в мышлении Гитлера является, очевидно, его уничтожающая критика и презрение к экономической науке. В начале лета 1930 г. он сказал Вагенеру, будущему руководителю отдела экономической политики НСДАП, что невозможно будет обойтись без «потрясения» нынешних основ экономической науки: «Наука, экономическая теория и традиционная практика… построены на индивидуалистической позиции тысячелетнего прошлого, сооружены и выдуманы людьми этого мышления и вошли в чувства, ощущения, даже в этику и религиозную веру этих людей. Они не поймут нашу логику, они проклянут наши мысли, они осудят нашу новую этику, они обрушатся на нас и будут нас преследовать со всей ненавистью, на которую способно обреченное на гибель мировоззрение, чтобы бороться, давить и душить новое мировоззрение, опрокидывающее все старое»[1053].

Гитлер был убежден, что официальная экономическая наука исходит из пустых догм, давно уже доказавших свою непригодность: не в последнюю очередь во время экономического кризиса 1929–1932 гг., на который не нашли убедительный ответ господствующие учения экономической науки. Если Гитлер выступал против экономической теории, то прежде всего потому, что придерживался мнения, согласно которому ее застывшие догмы не отвечают изменчивости современной экономической жизни. В речи в рейхстаге 30 января 1937 г. он сказал, что «не является экономистом», «это значит прежде всего, что я никогда в жизни не был теоретиком. Но я, к сожалению, обнаружил, что худшие теоретики гнездятся всегда там, где теория ничто, а практическая жизнь все. Само собой разумеется, что с течением времени в экономической жизни возникли не только определенные основные принципы, обусловленные опытом, но и определенные целесообразные методы. Однако все методы привязаны к времени. Желать сделать из методов догмы означает лишить человеческую способность и рабочую энергию тех эластичных возможностей, которые только и могут ответить меняющимися средствами на растущие требования и справиться с