— Пойду на улицу! — говорил я, словно, кому-то угрожая.

— С кем? — спрашивала она.

Бах… Так я растрачивал наши последние дни.

Сейчас я сижу в жалкой квартирке, без телевизора, и вижу, что ничего не происходит.

Я почти отвык от секса. В этом нет ничего добровольного. Просто у меня не было желания разговаривать, ухаживать, улыбаться, а ведь сам секс так просто не получишь.

Для варианта со шлюхами я был, наверное, слишком стыдлив, чувствовал какое-то препятствие. Кто его знает, думал я, может, после нескольких первых раз будет проще?

Но нельзя сказать, что я купался в деньгах. «Объектив» не заплатил мне выходное пособие под предлогом того, что я опорочил их деловую репутацию, я подал на них в суд, но они ответили тем же…

Поначалу я понемногу продавал акции РИБН-Р-А по убийственно низким ценам и таким образом затыкал дыры, но как-то раз мне позвонил Маркатович: — Ты слышал? Их заблокировали!

— Кого?

— Акции Ри! Агентство финансового контроля заблокировало их продажу.

— Что? Разве они имеют право?

— Ясное дело, имеют! Чтобы воспрепятствовать манипуляциям, как они говорят, потому что немцы окончательно вышли из дела. Акции будут блокированы до тех пор, пока не примут решения, будут ли они банк спасать или обанкротят…

Ох. А мы всё-таки думали, что глобальный капитал нас спасет, что нужно приманить его к себе, как любовника, устранять барьеры, проявлять гибкость, потому что нужно дать капиталу задышать, расслабиться… Но видишь — он убежал.

Теперь я брал деньги в долг у Маркатовича. У кого брал он, я не знаю.

Диана вместе с детьми давно вернулась. Когда она приехала, Маркатович был счастлив. А потом, недавно, снял маленькую студию недалеко от меня, на время, пока, как он выразился, «всё это не будет решено». Он собирался продать большую квартиру и купить две поменьше, если ему удастся договориться об этом с Дианой, которая, как с печальной гримасой сказал он, уже привыкла к большой. Короче говоря, теперь мы жили в одном квартале, я, Маркатович и Тошо, которого я так до сих пор не встретил.

Как-то вечером позвонила Сильва, я в это время ждал Маркатовича. Он хотел о чём-то поговорить, по делу, под пиво, в его квартире, теперь бары с сигарами стали для него слишком дороги. Он должен был подъехать за мной к кондитерской на Гаевой. Уже давно никто из старой редакции мне не звонил, и, увидев звонок от Сильвы, я обрадовался. Но говорила она отрывисто: — Слушай, извини, я вот тебя вспомнила… Я сейчас в больнице, по скорой. У сына температура, очень высокая. Не знаю, что с ним…

Я на секунду отключился. Сын в больнице, а она звонит именно мне? Я подумал, что Сильве нужна мужская поддержка, раз у неё нет мужа. Я как-то архетипически почувствовал себя обязанным помочь.

— Нужна помощь?

— Ты заметил игру?

Рядом проехала какая-то машина, и мне показалось, что я не расслышал.

— Какую игру?

— «Для счастья нужны двое».

И объяснила, что она для подработки занялась конкурсными играми в журнале «Сегодня». В геповских ежедневных газетах было полно конкурсных игр, и нужно было на это отреагировать, сказала она. В частности, была запущена игра «Для счастья нужны двое».

— Извини, я действительно не заметил.

— Как не заметил, это же целая страница, — ответила Сильва. Сказано это было тоном «ты что, с Луны свалился», видно потому, что, по её словам, эту игру придумала лично она — «Для счастья нужны двое». Отдельной частью игры были реальные любовные истории. Это была единственная в своем роде конкурсная игра, интересная для чтения, похвалилась Сильва.

— Так что в дополнение к главной игре с купонами, в которой нужно угадать, какая звезда с кем в браке, мы предлагаем и дополнительную награду за реальную любовную историю.

Я уставился на масляное пятно на проезжей части. Подумал, что Сильва несет какой-то вздор из-за того, что в шоке.

— Ты всё улавливаешь? — спросила она.

— Улавливаю, — ответил я сочувственно.

— Но таких историй присылают мало, к тому же они недостаточно романтичны.

— Недостаточно романтичны?

— Да, да… и если ты хочешь мне помочь, может, ты бы мог написать одну… к утру?

— Извини?! — я вздрогнул. — Ты хочешь, чтобы я написал реальную любовную историю? Романтичную?

— Да, понимаешь…

И вот для этого я ей понадобился?

Я был разочарован. Должно быть, я хотел почувствовать себя рыцарем, помогая матери-одиночке и решив, что я кому-то действительно нужен. Но это слишком тривиально.

— Вообще-то их я пишу… — призналась Сильва.

— A-а, и теперь ты обратилась ко мне как к известному фальсификатору?

— Да нет же, — сказала она усталым голосом, — смотри, кому до этого есть дело, это глупые письма читателей. Их любовные истории. Проверить это никто не может. Гонорар я тебе передам из рук в руки. А так я могу потерять эту подработку.

— Да я не сумею, — сказал я.

— Да сумеешь! Это просто тупое клише. Сопли, жанр, романтика… Ну, типа «те кьеро», «те амо» и так далее… Всегда одно и то же. — Потом она продолжила: — Посмотри моё и возьми за образец. — Говорила она быстро, и я представил себе, как она стоит у входа в отделение скорой помощи, нервозно курит и говорит по мобильному. — Давай, соглашайся, прошу тебя. Это всего десять-пятнадцать фраз, а я просто не успеваю, я должна быть здесь…

В глубине улицы я увидел «Вольво» Маркатовича. Хотя я стоял на условленном месте, все равно замахал руками, как утопающий.

Когда Маркатович мне мигнул фарами, я снова поднес мобильный к уху. — Сорри, я не слышал, — сказал я Сильве. — Я махал руками.

Она не увидела в этом ничего странного. Только спросила: — Так, значит, сможешь?

Маркатович остановился, я открыл дверь машины, плюхнулся на сидение и кивнул ему.