Девон замерла. Она знала, что день разоблачения когда-нибудь наступит, и все равно его слова прозвучали для нее как гром среди ясного неба.

— Ну, не такие уж добрые, — промямлила она.

— Как ты могла? — Его глаза переполнились болью. Девон еще не приходилось видеть Джонатана в таком состоянии. В первый раз со дня их знакомства она почувствовала, что напугана.

— Ты, значит, учинила допрос маленькому калеке, передвигающемуся в кресле на колесах?

— Этого не было! — крикнула Девон.

— Неужели? — Джонатан стал надвигаться на нее и теснил до тех пор, пока она не коснулась лопатками стены. Жар его дыхания опалил ей щеку.

— Я никогда не сделала бы ничего похожего на то, в чем ты меня обвиняешь!

Стаффорд презрительно скривил губы.

— Я думаю, ты готова на все, лишь бы покопаться в чужом грязном белье, а потом расписать это на страницах своей дрянной книжонки!

— Неправда!

— Ты называешь меня безжалостным, но я тебе в этом смысле и в подметки не гожусь.

Девон почувствовала, что приходит в отчаяние.

— Я же сказала тебе, что хочу поговорить с мальчиком, и только когда ты отказался мне это позволить, пошла на обман…

Его сильные руки ухватили ее за плечи и притиснули их к стене.

— Если бы ты была мужчиной, я бы избил тебя до полусмерти.

Девон сглотнула.

— Но я не мужчина. Я женщина. Женщина.

Глаза Джонатана полыхали яростью.

— Да уж… готов в этом присягнуть. Ты женщина — а я под твоим воздействием сделался болваном.

Девон едва не вскрикнула, когда рот Джонатана с силой приник к ее губам. Ему хотелось сделать ей больно, наказать ее… Она попыталась выскользнуть из его рук, но он зажал ее лицо между ладонями и, закинув ей голову назад, пробился языком в ее рот. Девон ощутила, как напряглись его мышцы, все его тело. Тем не менее он не сделал ей больно. Какую бы ненависть Джонатан в тот момент к ней ни испытывал, он старался трезво оценивать силу своего напора.

Внезапно Стаффорд понял, что прижимает к себе Девон не в силу охватившей его ярости, но в силу овладевшей им помимо его воли всепоглощающей страсти. Более того, Девон тоже поняла это и стала ему отвечать. Она отзывалась на призывы страсти протяжными стонами любви.

Девон знала, что их разделяет стена непонимания, но вдруг оказалось, что в настоящий момент это не имеет для нее значения — она ощущала лишь поднимавшуюся снизу вверх горячую волну желания.

— Джонатан, — прошептала она, когда он принялся целовать ее шею, а потом коснулся губами впадинки между ключицами, где, как загнанный зверек, лихорадочно пульсировала синяя жилка. Его руки расстегивали пуговицу за пуговицей на ее жакете, а потом взялись за застежки на бюстгальтере. Вот они, сдвинув в сторону кружевные чашки бюстгальтера, коснулись ее грудей и принялись ласкать их, прикасаться к соскам, которые от этих прикосновений припухли и затвердели.

— Я хочу тебя, — хрипло прошептал Джонатан прямо ей в ухо. — Если бы ты знала, как я тебя хочу.

Девон притянула голову Джонатана к себе, и они слились в долгом поцелуе. Она чувствовала, как руки Джонатана спускаются вниз, к подолу ее юбки, поднимают вверх ее край и обнажают бедра. Нащупав черный кружевной пояс, Джонатан на мгновение замер, а потом издал хриплый, глубокий стон. Его руки задвигались снова, они стягивали вниз крохотные черные трусики — единственное препятствие, отделявшее их от ее восхитительных глубин. Трусики упали на пол и Девон, сделав грациозное движение, переступила через них. Она почувствовала, как Джонатан провел рукой по внутренней стороне ее бедер. Потом его палец скользнул в тесную влажную пещерку.

— Какая горячая!

Девон громко застонала.

— А ведь тебе нравится. Нравится!

— Да, — прошептала она, не пытаясь уже себя останавливать.

— А так еще лучше? — Джонатан ввел в нее еще один палец одновременно поглаживая распустившийся бутон плоти перед входом в пещерку.

— Да… да… так.

Девон услышала, как, прожужжав, расстегнулась молния у него на брюках, после чего он приподнял ее бедра, так, чтобы ей было удобно охватить его талию ногами, и вошел в нее, стараясь проникнуть как можно дальше в ее заповедные глубины.

— О Господи!

Руки Джонатана, подхватив ее, помогали ей удерживаться в этой, казалось бы, такой неудобной позе, одновременно сообщая ритм ее телу и раз за разом снова опуская ее на пылающую мужскую плоть. Ими овладело безумие страсти. Девон мотала головой из стороны в сторону и громко стонала. Как раз в тот момент, когда она поняла, что Джонатан вот-вот взорвется, и сама уже начала подниматься к вершинам наслаждения, Джонатан остановился.

— Обними меня за шею покрепче, — скомандовал он. Когда Девон подчинилась, он отнес ее к маленькому антикварному столику и усадил. Он по-прежнему находился в ней, а ее ноги надежно охватывали его талию, сцепившись у него на пояснице замком. Джонатан стащил с нее жакет и черный кружевной бюстгальтер. Его сильные смуглые ладони легли на ее груди, и он снова задвигался в такт избранному ими ритму. Теперь Девон уже не стонала, а почти рыдала. Она выгнула спину и впилась ногтями в его плечи, но Джонатан продолжал свои движения, не останавливаясь ни на секунду.

— Вот так, вот так! — приговаривал он, по-видимому, сам не замечая этого.

Услышав эти слова, Девон почувствовала острую боль. Она проистекала из ее тяги к этому человеку, которая так долго оставалась под спудом и не получала удовлетворения.

— О, Джонатан, Джонатан… — Она взлетела на самую вершину телесных радостей, когда, казалось, и сама смерть не страшна. По ее венам растекалось жидкое пламя, а в глазах вспыхивали, чередуясь, оранжевые и белые сполохи. Последовавшая вслед за этим сладостная волна освобождения заставила все ее тело затрепетать.

В этот момент Джонатан тоже достиг пика наслаждения и излился в нее, содрогаясь и издавая протяжные стоны. И потом еще некоторое время они оставались в объятиях друг друга, словно образуя единое существо. Наконец Джонатан вышел из нее и, отстранившись, застегнул молнию на брюках. Его сильные руки подняли Девон, предварительно освободив ее ноги от черных туфель на высоких каблуках. Перенеся ее в спальню и уложив на край кровати, Джонатан сбросил с себя одежду. Девон тоже не теряла времени даром, успев за этот краткий промежуток времени стащить с себя юбку и отстегнуть и спустить с ног чулки.

Сорвав с постели покрывало, Джонатан отбросил его в сторону и забрался в постель, подмяв Девон под себя. Гнев подхлестнул бушевавшую в нем страсть, и его огромная плоть снова наполнилась кровью и затвердела, и он резким и сильным движением проник в нее. Руки Девон взлетели к его плечам и охватили их так, что она почувствовала напряжение его мышц, перекатывавшихся под кожей. Вновь всю ее охватил жар желания.