пока ты будешь спасать нас в последний момент, мы не жалуемся.

Заметив кувшин, Ричард подошёл и стал наливать всем вина.

— Моя маленькая сестрёнка слишком скромничает, — обратился он к Беренгарии. — Бьюсь об заклад, она не дала спуску Исааку. И уж наверняка заставила Стивена де Тернхема вздрогнуть. — Заметив на лице невесты недоумение, он усмехнулся: — Так она тебе об этом не рассказывала?

Вернувшись с кубками, король не без гордости поведал о поставленном Джоанной перед Стивеном ультиматуме. От их расспросов о битве на берегу он уклонился. Какая, мол, битва, скорее драка — аргумент показался бы им более убедительным, не наблюдай они её собственными глазами. Ричард сообщил, что Филипп благополучно достиг Утремера — едва выйдя с Родоса, они встретили дромон из-под Акры — и выразил озабоченность, что город может пасть до его приезда.

— Боже упаси, чтобы Акру взяли без меня. Осада длится уже так долго, и победа, если даст Господь, будет такой славной!

На вопрос, почему с ним только часть флота, Ричард ответил, что отплыл вопреки противному ветру, услышав про большой бус, замеченный у побережья Кипра, и тем самым признал, насколько серьёзно относился к угрозе со стороны Исаака Комнина. Сам он мало интересовался пережитыми ими лишениями, и женщины только порадовались, потому как не хотели добавлять ему лишних проблем.

Когда король вдруг встал и пожелал всем спокойной ночи, дамы растерялись. Джоанна воспротивилась, предположив, что он толком не ел весь день, и Ричард признал её правоту.

— Но времени у меня нет. Разведчики доносят, что Исаак совершил ещё одну поразительную глупость, встав со своей армией лагерем буквально в пяти милях к западу от Лимасола. Идиот считает, что там он в полной безопасности, потому как у нас нет лошадей. Поэтому я собираюсь выгрузить какое-то количество сегодня ночью, а поутру нанесу ему визит.

Склонившись, он шутливо чмокнул Джоанну в макушку, потом поднял Беренгарию. И хотя губы его были горячими и ему пришлось поостеречься, чтобы не обнять её слишком крепко и не поранить о кольчугу, девушка не ощутила близости: мысли Ричарда уже блуждали по залитому луной берегу и обдумывали сюрприз, припасённый для императора Кипра.

Потом он исчез так же стремительно, как появился, оставив женщин, в замешательстве глядящими друг на друга. Беренгария не бралась определить, что чувствует, облегчение или разочарование. Видимо, и то и другое, подумалось ей.

— Понимаю... — грустно улыбнувшись, сказала она. — Понимаю. Держись крепче и наслаждайся скачкой.

Под надзором Ричарда с тарид сгрузили пятьдесят лошадей и вывели прогуляться по пляжу, чтобы размять затёкшие мышцы. Затем король вернулся в разбитый на окраинах Лимасола лагерь и пару часов поспал. Рано поутру он проинспектировал укрепления, желая убедиться, что лагерь надёжно защищён от атаки в его отсутствие. Полагая, что битва предстоит серьёзная, Ричард взял с собой значительное количество пехотинцев и спешенных рыцарей. После чего в сопровождении четырёх десятков всадников и нескольких клерков отправился лично взглянуть на армию Исаака.

Разведчики доложили, что император остановился примерно в восьми милях к востоку от Лимасола, близ деревушки Колосси. Сельская округа была пустынной: ни путника на дороге, ни крестьянина в поле. Большая часть населения укрылась в горах, захватив скот и пожитки, которые можно было унести. Ричард и рыцари придерживали коней, стараясь дать им окрепнуть после долгого морского путешествия. Вопреки ожиданию скорой битвы, люди наслаждались пригревающим солнцем, ветром, нёсшим благоухание цветов, а не соль моря, знакомым покачиванием седла под собой, а не уходящей из-под ног, скользкой от брызг палубы. Едва миновав оливковую рощу, они столкнулись с отрядом солдат Исаака.

Греческие всадники тут же повернули коней. Ричард со своими рыцарями бросился в погоню, и вскоре вдалеке показался лагерь киприотов. Появление крестоносцев вызвало сумятицу. Приблизившись к входу в долину, англичане заметили, что воины Исаака строятся на дальнем берегу потока, разделяющего армии. За линией строя был различим императорский шатёр — роскошное сооружение, как магнитом притягивающее взоры рыцарей Ричарда, прикидывавших количество спрятанных внутри богатств. Самого Исаака не было видно, и спутники короля шутили, что император, должно быть, проспал побудку.

Ричард не обращал внимания на болтовню, а с нарастающим чувством отвращения глядел на противника.

— Видел когда-нибудь более жалкое зрелище? — поинтересовался он у Андре, натянувшего поводья рядом. — Где дозорные? Где капитаны? Посмотри на эту кучу — это толпа, а не армия! Исааку должно быть стыдно выводить такое войско на бой. В бытность нашу на Родосе, мне говорили, что он полагается на армянских рутье из Сицилийского королевства и ему явно достаётся самое отребье. Неудивительно: кто станет продавать свой меч человеку вроде Исаака, если может наняться к кому-нибудь ещё?

Кое-кто замечал только величину вражеской армии, а не изъяны в её дисциплине.

— Уходим, сир, — заявил Гуго де ла Мар, один из клерков Ричарда, подъехав к нему. — Их слишком много.

Находившиеся поближе рыцари усмехнулись и посмотрели на Гуго с насмешливой жалостью, так как знали, что случится дальше. Ричард повернулся в седле и на один долгий миг посмотрел на клерка так, будто не поверил собственным ушам.

— Занимайся своими книгами и Писанием, господин учёный, — процедил он. — А сражаться предоставь нам.

Гуго поспешно ретировался.

— Говори о своих клерках что хочешь, кузен, — рассмеялся Андре. — Но считать они умеют. Греков действительно намного больше, тут он прав.

Ричард не рассердился, так как знал, что такой опытный воин, как Андре, никогда не станет рассматривать численный перевес как единственный решающий фактор.

— Да ты только посмотри на них. — Он пренебрежительно махнул рукой в сторону копошащихся врагов. — Готовятся они к атаке? Строятся в боевой порядок? Нет, просто толпятся на берегу мелкой речушки, будто это ревущий поток, и даром тратят стрелы, поскольку до нас те не достают. Зато поливают нас проклятиями, словно одними оскорблениями можно убить. А где их благородный командующий? Наблюдает за событиями с холма вдалеке, вместо того чтобы находиться среди своих воинов.

Проследив за взглядом Ричарда, Андре и граф Лестерский убедились, что он прав. На обращённом к ним склоне сосредоточилась группа всадников, и один из них восседал на роскошном мышастом скакуне.

Видя, как тот храпит и роет копытом, Ричард хмыкнул:

— Ну хотя бы конь Исаака рвётся в битву. Но он, похоже, одинок в этом намерении.

С этими словам он дал сигнал, которого ожидали его воины. Сняв с фотра[12] копьё, король примостил