мне не удалось вытрясти из этих негодных лысых ослов… то есть, уважаемых наставников, — поправившись, он тяжело вздохнул. — Пойдемте внутрь. Я расскажу вам, что мне удалось выяснить, как у монахов, так и из осмотра тела и места убийства.

Принц уже повернулся к воротам храма, когда внимание всех троих привлек громкий топот ног, приближающийся со стороны большой дороги. Вскоре, стал заметен и сам бегущий — загнанно дышащий молодой монах в пыльной одежде. Мутный взгляд его расширенных глаз словно прилип к надвратной вывеске храма. В двух шагах от ворот, он споткнулся и полетел навзничь, тяжело рухнув лицом вниз. Завозившись в пыли, он попытался подняться, но безуспешно — усталое тело отказывалось повиноваться юному послушнику.

— Что случилось, наставник? — требовательно спросил Дуань Чжэнчунь, легко вздергивая монаха на ноги. — На вас лица нет. К чему такая спешка?

— Помощи… — невнятно прохрипел монах. — Монастырь Тяньлун… чужеземец… красть свитки… Божественный Меч… слишком силен!.. — сипло выкрикнув последние слова, он в беспамятстве обмяк, повиснув на принце всем телом. Дуань Чжэнчунь озабоченно нахмурился.

— Помогите мне, Цин-эр, Шэчи, — попросил он. Серьезность, столь необычная для легкомысленного мужчины, превратила его лик в напряженную маску. — Нужно оставить этого беднягу на попечение братьев храма Шэньцзе, и поспешить в монастырь Тяньлун. Если я все правильно понял, тамошнее происшествие важнее для государства, чем десять смертей важных ханьцев.

— Как скажешь, батюшка, — пожал плечами Инь Шэчи, подхватывая монаха под руку с другой от принца стороны. — Мы с женой поможем тебе во всех начинаниях… кроме, разве что, поиска новых подруг — тут тебе помощь не нужна, — он весело глянул на тестя. Тот деланно закатил глаза.

* * *

Храм Тяньлун

Небольшую кавалькаду из трех всадников, въехавшую в ворота храма Тяньлун, приняли быстро, и со всем возможным почтением. Стоило одному из послушников, которого Дуань Чжэнчунь попросил известить о своем прибытии, скрыться в молельной пагоде, что устремляла далеко в небо свою остроконечную верхушку, как навстречу принцу вышли пятеро высокопоставленных монахов. Разные возрастом и сложением, они выглядели на удивление похоже, и не только из-за одинаковых белых одежд, и наголо выбритых голов — на лице каждого из них прочно поселилось выражение тревожного беспокойства.

— Господин Дуань, — один из монахов, престарелый мужчина с длиннейшими седыми усами при обычного вида бородке, вышел вперёд, и низко поклонился. — Милостью Будды, вы явились вовремя.

— Мудрец Кужун, — кивнул в ответ принц. — Я был неподалеку — в храме Шэньцзе. Расскажите подробнее о вашей беде. Кто покушается на тайные знания храма?

— Вчера, в наш монастырь было доставлено послание, — обстоятельно начал монах. — Его принес тибетец, что само по себе не очень удивительно — учение Будды выше любых границ и препон, и его последователи из разных царств часто обмениваются знаниями. Странным и оскорбительным было содержание этого письма. Написавший его извещал нас, что явится в монастырь Тяньлун десятого числа сего месяца, чтобы одолжить свиток с описанием искусства Божественного Меча Шести Меридианов.

— Что? — сердито вопросил Принц Юга. — Откуда некоему тибетцу известно о сокровище семьи Дуань? И не много ли он мнит о себе, испрашивая чужих тайных знаний?

— То нам неведомо, — невозмутимо ответствовал старый монах. — В письме также говорилось, что указанный свиток будет сожжён на могиле господина Мужун Бо, во исполнение давнего обещания.

— Возмутительно! — в сердцах воскликнул Дуань Чжэнчунь. — Мало того, что этот чужеземец жаждет чужих секретов, так он ещё и намеревается уничтожить их, прикрываясь каким-то глупым обещанием, данным мертвецу, что более не может ни подтвердить, ни опровергнуть его слова! — он раздраженно нахмурил брови.

— С чего бы вообще какому-то тибетцу вести себя так нагло? — непонимающе спросила Му Ваньцин. — Он что, ведёт с собой многотысячное войско? Или сам владеет могущественными боевыми умениями?

— Второе, юная госпожа, — бесстрастно ответил Кужун. — Письмо было отправлено монахом Цзюмочжи, государственным советником Тибета, и сильнейшим из его воинов. Он также известен на реках и озёрах под прозвищем Светлый Князь Колеса Заветов. Из того, что мы знаем о нем, и его воинских умениях, можно рассудить, что все мы — не ровня ему, ни порознь, ни сообща. Сейчас, мы не сможем защитить от Цзюмочжи сокровища храма. Боевые искусства, что практикуют в нашем монастыре, не отличаются могуществом. Наши техники развития внутренней энергии также достаточно скромны. Единственный наш стиль, что может противостоять врагу столь могучему — Божественный Меч Шести Меридианов. Но его изучение требует огромной внутренней силы, которой не обладает ни один из нас.

— Не беспокойтесь, наставник, раз уж мы здесь, то не оставим вас в беде, — успокаивающим тоном заговорил Инь Шэчи. — Послушай мой план, батюшка: уважаемые монахи заманят Цзюмочжи в пределы монастыря, где притворятся согласными на его безумные требования, и попросят подождать рядом с главным зданием, — он указал на широкое трехэтажное строение с красными стенами, крытое фигурной черепицей, и с остроконечной башенкой на крыше последнего яруса.

— Я и Ваньцин устроим засаду на его втором этаже, а ты — на первом, — увлеченно продолжил юноша. — Когда тибетец утратит бдительность, мы вместе нападем на него, применяя всю силу нашего боевого искусства. Мой меч, твои техники Одного Ян, и тайное оружие моей жены — что-то из этого да сразит негодяя. Вору — воровское обхождение: раз уж он пришел в чужой дом, чтобы вынести из него ценности, пусть получит по заслугам.

— Убийство — великий грех, — заговорил Кужун, недовольно глядя на Шэчи. — А отнятие жизни на земле, посвященной Будде, грешно вдвойне. Непозволительно и думать о подобном.

— Хорошо, тогда мы встретим Цзюмочжи за монастырскими воротами, — не растерялся юноша. — Придется посидеть в засаде, но в лесу она выйдет даже лучше, чем здесь, в храме. Думаю, мы справимся. Что скажешь, жена моя?

— Вполне может получиться, — одобрительно кивнула Му Ваньцин. — Даже будь этот тибетец ровней самому Сян Юю[1], против троих сильных воинов, напавших внезапно, он не устоит.

— Кто эти юноша и девушка, господин Дуань? — с сердитым видом спросил Кужун. — Почему они говорят об убийстве в стенах обители мира?

— Это — моя дочь, Му Ваньцин, и ее муж, Инь Шэчи, — представил молодую пару