Дуань Чжэнчунь. Лицо принца раздражённо кривилось, а брови — хмурились пуще прежнего, но его недовольство не было направлено на Шэчи. Наоборот, он бросил на юношу виноватый взгляд, едва заметно кивнув в сторону престарелого ревнителя заповедей Будды.

— Я пригласил их, чтобы помочь нашей беде, — продолжал, тем временем, наследный принц. — Не обижайтесь на моего зятя — он всего лишь проявляет усердие, в меру своего разумения.

— Раз уж вы несогласны с моим планом, у вас, должно быть, есть иной способ отвадить тибетского вора от сокровищ храма, наставник? — с безмятежным видом спросил Инь Шэчи.

— Верно, — чуть подуспокоился Кужун. — Ни я, ни мои братья не можем изучить стиль Божественного Меча Шести Меридианов самостоятельно. Но мы придумали способ освоить его, на уровне достаточном, чтобы сразить любого врага. Я и мои братья каждый изучим по приему, по одному из шести Мечей. Даже поодиночке эти техники весьма могущественны, а уж объединившись, мы, без сомнений, сможем противостоять Цзюмочжи, и, если понадобится, изгнать его из храма.

— Понятно, — кивнул Принц Юга. — Что за помощь вам требуется от меня и моих спутников?

— Нас всего пятеро, — кивнул на своих товарищей Кужун. — Развитие внутренней энергии прочих монахов храма недостаточно для изучения нашего тайного стиля. Мы просим вас, господин Дуань, принять постриг, освоить один из приемов Божественного Меча Шести Меридианов, и помочь в отражении захватчиков.

— П-постриг? — смешался Дуань Чжэнчунь, растерянно оглаживая бородку. — Зачем? Все же, я — наследник трона, и… это… есть множество дел, недоступных монаху, которые требуют моего внимания…

— Это необходимо, — ответил старый монах с усталым недовольством. — Согласно давнему правилу, лишь монахи храма Тяньлун могут изучать его боевые искусства, — раздражённо глядя на принца, что озирался с затравленным видом, он добавил:

— Не волнуйтесь. После того, как храм будет избавлен от опасности, вы сможете вернуться к мирской жизни.

— Что ж, коли так… — с нескрываемым облегчением протянул Дуань Чжэнчунь. Просительно глядя на монаха, он добавил:

— Можно ли сохранить в целости мои волосы, раз уж мой постриг будет временным? Я, хм, очень привязан к ним…

— Не следует шутить со священными ритуалами, — строго вмешался один из молчавших доселе монахов. — Даже все то снисхождение, что мы готовы проявить к тебе, племянник, не позволяет подобного богохульства.

— Хорошо, настоятель Бэньинь, — с унылым видом кивнул принц. — Я согласен принять постриг… временный… и защитить тайны семьи от иноземных посягательств.

— Замечательно, — с улыбкой кивнул Инь Шэчи. — В таком случае, мы с женой будем поблизости, и если во время изгнания Цзюмочжи что-то пойдет не так, мы поможем вам, уважаемые наставники… — улыбнувшись с недвусмысленным намеком, он добавил:

— … Всеми доступными нам способами, — Бэньинь и Кужун недовольно нахмурились на эти слова, но не стали возражать. Было ясно, что монахи нуждаются в помощи много больше, чем показывают — грозное имя тибетского воителя, намеренного отнять тайные знания храма, вселило в них немалый трепет.

— Пойдёмте, господин Дуань, — Кужун приглашающе простер руку в сторону главного здания храма. — Я, как старший монах нашего монастыря, проведу ваш постриг. Затем, мы приступим к обучению в уединении. Милостью Будды, мы успеем исполнить задуманное в оставшиеся три дня.

— И чего эти лысые ослы так упорствуют? — тихо спросила у мужа Му Ваньцин, когда ее отец и монахи ушли. — Ясно же — твой план много лучше ихнего. Успеют ли они изучить свою технику, смогут ли с ее помощью победить этого тибетца, и сумеют ли сделать это без крови — неизвестно. Тогда как военная хитрость и добрая сталь вмиг разрешат все их трудности.

— Ты совершенно права, моя премудрая богиня, — с улыбкой ответил Инь Шэчи. — Но и монахов понять нетрудно. Даже в тяжкое время, они не желают предавать заветы своей веры ради лёгкого избавления от невзгод. Это достойно уважения… — он задумчиво окинул взглядом охряно-красные стены храмового здания, скрывшего в своих недрах монахов и Дуань Чжэнчуня, и рассеянно добавил:

— Их плану сопутствует лишь одна невеликая беда — твоему отцу придется на какое-то время остаться без волос, — девушка весело прыснула на его слова.

* * *

В последние несколько дней, Дуань Юй не находил себе места, бродя по отцовскому дворцу, словно неприкаянный. Как и всякий умный человек, он был склонен обдумывать принятые решения и свершенные действия, и, зачастую, сомневаться в них. Сомнения уже долго терзали его из-за ссоры, что случилась между ним и Инь Шэчи. Будучи юношей мягким и незлобивым, юный принц сожалел о размолвке с зятем, но никак не мог решить, почему — то ли из-за того, что не сумел победить в их кратком бою, то ли и вовсе потому, что начал тот разговор. Дуань Юй все ещё считал, что был прав, но уверенность в этом постепенно подтачивали те же самые сомнения.

Что хуже, ему не с кем было поговорить без обиняков, и обсудить свои душевные метания. Дядя все чаще глядел на юного принца с недовольством и стыдом, и отговаривался занятостью от бесед с ним. Чжун Лин, узнав, что Дуань Юй стал причиной изгнания ее новообретенной, но уже любимой старшей сестры, накрепко обиделась на юношу, и наотрез отказалась общаться с ним. Чжу Даньчэнь, один из четверки телохранителей, с которым они были дружны из-за общих интересов в искусствах, отказывался обсуждать внутренние дела царской семьи. Отец же и вовсе был в отъезде.

В очередной раз прогуливаясь по дворцовому саду, юный принц раздумывал о том, как же разрешить свои внутренние противоречия. Его мысли невольно обратились к былому, к другому случаю, когда собственное положение казалось Дуань Юю до тоскливого безвыходным — к тем дням, когда отец и дядя твердо вознамерились обучить-таки беспутного младшего родственника семейному боевому искусству. Тогдашнее решение — сбежать из дома, — пришло на память юному принцу, и он с удивлением понял, что оно будет уместным и в этот раз. Из всей его родни, отец никогда не отказывался выслушать Дуань Юя, а порой, под настроение, мог даже дать дельный совет, а значит, покинув столицу и отыскав Дуань Чжэнчуня, юный принц мог рассчитывать на его помощь. Приободрившись, Дуань Юй двинулся на конюшню, и вскоре подгонял коня, во весь опор скача по большому тракту в направлении храма Шэньцзе.