— За гоблином?

— Нет. — Осторожно выглянув из-за лошадиного крупа, я убедился, что в нашу сторону не смотрят и, наклонившись к самому уху вампирки, прошептал: — За Лиссой.

— Почему?

— Просто сделай это, ладно? — попросил я. — Вопросы и ответы на них будут потом.

В какой-то миг мне показалось, что уж теперь-то ледяная корка все-таки треснет и сквозь неё прорвется обычное человеческое любопытство. Но мгновение прошло, а вампирка молча отошла к своим лошадям.

Наверно, это было и к лучшему — повтори она свой вопрос, я бы не сумел дать на него сколь-нибудь толкового и внятного ответа. Сейчас же у меня впервые за последние дни появилось ощущение прикрытой спины.

— Закончили?

У Сальватано, решил я, темноэльфийская часть с каждой минутой все больше подминала человеческую составляющую. Или наоборот, ехидно заметил внутренний голос. В конце концов я никогда не видел, как ведут себя в подобных ситуациях темные эльфы, зато нервных женщин встречал заметно больше, чем хотелось бы.

— Франка, Марти — отгоните лошадей вниз и догоняйте нас. Мы пойдем внутрь… гоблин идет последним.

— Ы-ы, а если я застряну, кто меня подтолкнет?

— А ты не застревай!

В руке у Францески неожиданно появился предмет, по виду совершенно не подходящий к тонкой светлой фигурке. Мачете — длинное, с пятнами ржавчины на клинке и следами грубой ковки.

— Или я вскрою твое пузо и выпущу дерьмо, которым ты набит. — Полуэльфка ловко крутанула мачете вокруг запястья. — Спорю на две сотни, после этой операции ты станешь очень тонким и стройным.

— Эй-эй, — гоблин отпрыгнул назад, хотя «опасной близостью» и не пахло — Францеска крутила мачете ярдах в трех от пуза Толстяка. — Держи свою зубочистку подальше!

— А ты держи свой живот втянутым, вот как сейчас, а пасть — закрытой на замок. Как, договорились?

— Да что ты вообще…

— Хватит! — вмешалась китаянка, становясь между гоблом и Сестричкой. — Линда, утихомирь своих. У нас и так нервы на пределе, нечего лишний раз испытывать их на прочность. Если мы, зайдя внутрь, будем чаще коситься друг на друга, чем смотреть по сторонам, ни к чему доброму это не приведет. В этой пещере уже сгинули несколько сотен гномов, и одна Инари знает кто еще!

Я вздрогнул. Вдоль арки над воротами шла надпись — рунная, но явно не на привычном гномском — и при словах китаянки эти руны вдруг словно вспыхнули изнутри. Никто другой этого не заметил — то ли я один смотрел в ту сторону, а может, и мне просто почудилось… но холодок по спине скользнул. Надпись могла означать все, что угодно: «Добро пожаловать» или «Плата за вход: три фунта золотого песка с носа», но и «Оставь надежду всяк, сюда входящий» тоже имелось в списке вариантов. Гномы — народ упрямый, и кто знает, до чего именно мог прогрызть земную твердь ихний «Крот»? Ладно, если просто в спальню к очередному барлогу… а то ведь, говорят, что в некоторых местах и преисподняя не так уж глубоко, как принято надеяться.

— Кейн, ты что, заснул? Твоя очередь.

Я мотнул головой, пытаясь отогнать дурные мысли на манер мух, и, развернувшись боком, начал протискиваться в щель. Навстречу мне дул ветер — не очень сильный, но вполне ощутимый ветер из-под горы, с чужим, непривычным запахом.

* * *

Не знаю, бывал ли кто-нибудь из моих спутников прежде в гномских городах. Я — так уж точно нет. Мой опыт по части гномских жилищ был одномоментен и уходил корнями в детство. Когда мама взяла меня с братцем Филом к своей сестре, жившей в Мэриленде, мне было семь, а Филу как раз стукнуло двенадцать. Так вот, в городке Фредерик среди прочих достопримечательностей имелся и гномский магазин, свежезакрытый хозяевами после введения советом округа очередного налога на нелюдей. Уходя, гномы старательно заделали все возможные входы-выходы, но, разумеется, уже через месяц большей части этих преград не стало — хорошей доске всегда найдется место в хозяйстве, дюжине отличных гвоздей — тем более. Однако в ходы под магазином взрослые предпочитали не соваться — зато для местных ребятишек они оказались в самый раз. Правда, уже и мне нужно было здорово нагибаться, чтобы не бороздить макушкой своды узких подземных коридоров. Филу же и вовсе приходилось вставать на четвереньки — а ползти так с огарком в руке удовольствие сильно ниже среднего.

Сейчас же я был на треть выше себя тогдашнего и в здоровой руке намертво прописался «Громовой Кот» — так что мысль о коридорах под гномий росточек радовала меня еще меньше, чем братца Фила. Оставалось лишь надеяться, что, сделав двери под троллиный рост — на глаз ярда четыре в верхней точке створок — неведомые строители не забыли проложить к ним тоннель соответствующих размеров.

И, как ни странно, древние гномы действительно это сделали.

Начинавшийся за воротами коридор в ширину был футов тридцать пять — сорок, вверх же уходил овальный свод, смыкавшийся где-то там, высоко над головами. Думаю, окажись щель пошире, мы бы спокойно проехали здесь верхом…

…как это сделали наши предшественники. Свет фонаря в руках китаянки сотворил мир без полутонов, в его луче устилавшая коридор пыль казалась почти белой, а отпечатки сапог и маленьких подков — черными.

— Лучше погаси, — велела дарко, и каменные стены тут же подхватили её слова, перекидываясь ими словно мячиком: «Погаси… гаси… аси…». — Масло нам пригодится дальше.

— Но…

— Без «но». Здесь хватит света и для человеческих глаз.

Коротко лязгнула заслонка, и яркий луч пропал.

В первый миг я решил, что дарко все же ошиблась. Но затем из темноты начали проступать бледно-голубоватые полосы на стенах. Они были разные по размерам и разбросаны по всему коридору без какого-либо порядка — словно подвыпивший великан прошелся с кистью и ведром светящейся краски. Не эльфийский фиал, конечно, но должен признать: тоннель был освещен лучше большинства ночных улиц в человеческих городах.

— Гномские пони, — наклонившись к самому полу, Толстяк замерил отпечаток подковы растопыренными пальцами. — Полезная скотинка, с виду мелочь, а тащит побольше иного мула. Правда, и насчет жратвы разборчива, всякую колючую дрянь жевать не станет, подавай ей овес или ячмень…

— Или трюфели, — фыркнула Сальватано. — Под горой злаки не растут, поэтому гномы кормят своих пони грибами.

— Под горой крысятина за деликатес идет. — Гоблин перешел к отпечаткам сапог. — Мне Хавчик рассказывал про ихнее меню… даж меня чуть не вытошнило.

— Мак Хавчик склонен к преувеличениям, — при этих словах дарко почему-то коснулась своей груди… левой. — Традиционная подгорная кухня с точки зрения полезности куда лучше моря пива и горы стейков.

— А с точки зрения вкуса она и вареной подметке в подметки не годится, — хохотнул гобл и тут же, посерьезнев, добавил: — Здесь прошли не только гномы.

— Ты уверен?