Сидевшая рядом Марина толкнула его плечом:

– Расслабьтесь, Олег. Мы еще в самолете начали, в МинВодах продолжили, сейчас – самый апофеоз. Послезавтра все будет в норме, не волнуйтесь. Вы думаете, это – в первый раз?

– А в какой?

– Ну, Родя – мастер спорта, у него ровно двадцать баллов и одно восхождение на «6Б», активный любитель Камчатки. Игоря вы и без меня знаете. Иван – начинающий, но подошел серьезно, уже КМС. Олеся – разрядница, но, скажем честно, в основном за компанию с Родей.

– А вы?

– С кем я за компанию?

– Ну нет, – смутился Белолобов, – я не это имел в виду, а…

– Квалификацию? Ну, считайте, что разрядница. Хотя весь Кавказ – Ушба, Шхельда, Джангитау, Коштантау, Мижирги – это мое.

Олег, если слышал от женщины что-то вроде «Кавказ – это мое», сразу в ней разочаровывался.

– Что это вы в лице изменились? – спросила Марина. – Уж не пьете, так съешьте что-нибудь.

Олег последовал ее совету, попросил мясо, и весь оставшийся вечер слушал совместные питерско-Шуленинские байки о том, как вот нужно всего сто метров пройти, и вдруг… но тут! однако я!.. но тут еще чуть-чуть… Его все подмывало ввернуть в окончание каждого рассказа вечно живое «А по дороге мертвые с косами стоят…», однако он благоразумно удерживался. Съев замечательной баранины и опившись нарзаном, побратавшись с Родей, еще раз извинившись перед Игорем, пожав руку (сама протянула) Марине, поцеловав (подставила щеку – и что нужно делать?) Олесю, выразив радость от знакомства с Иваном, многозначительно сжав губы и надув щеки перед Федором Степановичем – тоже мне, участник боевого братства! – и просто похлопав по плечам Антона и Витю, он, сославшись на неважное самочувствие, отправился якобы спать. На самом деле хотелось еще успеть позвонить Нине, да и в пьяной компании, если сам не был навеселе, всегда ощущал неловкость.

Телефоны работали, дозвонился быстро. Очень надеялся, что трубку первой не возьмет жена – так и получилось: котенок, как обычно, подлетел к аппарату раньше.

– Привет, колокольчик! – закричал Олег.

– Привет, папа!

– Как ты, любимая, золотая?!

– Не очень, – вдруг сказала та.

– Почему это? – опешил отец.

– Четверку получила.

– По какому предмету?

– По тому же.

Он помолчал, сжав кулак свободной руки.

– Что не далось?

– Почему это? Все далось. Различия в системном подходе. У каждого своя концепция.

– Боже мой, но в чем может быть по английскому языку в программе для шестого класса «своя» концепция?!

– Может. Если твой преподаватель – Евгения Арутюновна, и она тебя не любит.

– Я приеду, будем разбираться.

– Да брось. Лучше расскажи, как там Кавказ?

– Красиво. Очень красиво. Без дураков.

– Так же, как в Альпах?

– Ну нет. Альпы прилизанные, отшлифованные – красивые, да, но совсем по-другому. Здесь же какое-то буйство – краски, краски, обещают, когда на вершину взойдем, весь Кавказ откроется, каждая гора, у нас с собою бинокли, буду во все глаза смотреть. Ну и, фотографировать, конечно.

– Взял бы меня с собой…

– Кхе…

– Купился? Шутка. Подрасту, съездим.

– Обязательно! Боже мой, как же я тебя люблю!

– Я тебя тоже. Папа…

– Что, золотая?

– Вообще-то, мама просит трубку. Ты когда приезжаешь?

– Ну, получается даже быстрее, чем я думал. Послезавтра, то есть в среду, – восхождение. Ночевка на четверг еще в лагере… Потом спуск… Вечером уже смогу позвонить, утром в пятницу вылечу, к концу дня буду.

– Точно?

– Точно-преточно.

– Чесслово?

– Чесслово.

– Ну смотри. Я тебя целую.

– И я тебя целую.

– Все, пока, мама берет трубку. Ты того… Осторожней.

– Обязательно.

Раздалось дыхание жены. Тринадцать лет брака – раздражение чувствуешь через тысячи километров только по тому, как она дышит.

– Привет, – сказал он.

Ответа не последовало – Олег понял, что Анна ждет, пока Нина уйдет в другую комнату.

– Слышал?

– Слышал.

– Ну и что ты собираешься делать?

– Что за вопрос? Пойти и учительнице ногу сломать?

– Нет! – он даже представил, как жена встает с места и начинает ритмично водить указательным пальцем. – Ты можешь! Ты можешь и придумать, и сделать все! И ногу сломать в том числе! И денег дать! Или кому-то денег дать, чтобы учительницу перевели. Или дочь перевести. Или просто, повторяю: просто сходить к директору. Но тебе лень! Ты без проблем отправляешься за полконтинента на какую-то гору, но заняться судьбой собственной дочери тебе лень!

– Ань…

– Нет, и всегда – отговорка, и всегда – «послезавтра», и всегда – «вот-вот», а вернешься, и срочно надо будет лететь в Кельн, а потом в Нью-Йорк, а потом в Лондон, а тут и завал в Москве, а тут и учебный год кончился – милая, в следующем все решим. Давай решать в этом!

– Прилечу – решим.

– Я это уже слышала! Прилетай! Слазь со своей чертовой горы и прилетай!

– В пятницу.

– О! Хорошо. Достаю ежедневник, пишу: к концу недели папа дома, в понедельник пойдет решать вопрос. Правильно?

– Правильно.

– Ты вчера вещи свои чертовы альпинистские собирал, а я с ней эти чертовы глаголы спрягала – она, понимаешь, она мне рассказывала, а не я спрашивала! Она все и так знает – и без меня, и без тебя, и без Арутюновны! Это обыкновенная предвзятость! И если ты – отец!..

– Отец, отец. Да, да. Йа, йа. Сам успел побывать в детстве в такой ситуации. Разберемся вместе. Ты тоже будешь в курсе, не беспокойся.

– Свежо предание.

– Целую, но извини, не хочу продолжать этот разговор.

– Робот!

– Извини.

– Ржавый!..

Белый Лоб положил трубку, долго ходил взад-вперед по номеру, было ринулся вниз по лестнице на голоса – опрокинуть стопку водки, да и…

Вместо этого набрал Ширко – мобильной связи на Эльбрусе нет – что и хорошо, но это означает, что до возвращения в отель узнать новости он не сможет. Будет с собой телефон спутниковый, но использовать его для того, чтобы ему дали котировки… Бред. Нужно перед восхождением отметиться – и все.

– Привет, Паша, это Олег, – сказал он в трубку.

– Альпинистам – салют! – ответствовал друг. – Эверест еще не покорен?